качестве директора фирмы значился Жан Жильбер, а одним из акционеров был Лео Гроссфогель, о котором немцы уже знали со слов все того же Ефремова. Однако фирма “Симэкс” не только не была замечена ни в какой сомнительной деятельности, но являлась одним из наиболее уважаемых и надежных поставщиков вермахта во Франции. Офицер безопасности и по связям с гестапо интендантского управления гаупштурмфюрер СС Вильгельм Николаи в самых лестных выражениях охарактеризовал Жильбера и опознал его по фотографии. Узнав о том, что его дифирамбы фактически были адресованы региональному резиденту советской военной разведки в Западной Европе, гаупштурмфюрер испытал настоящий шок и попытался загладить свой промах. Николаи желал всемерно помочь работе зондеркоманды, но, не будучи специалистом в контрразведке, перестарался: не дожидаясь истечения срока пропуска “Жильбера” в интендантство, он направил ему уведомление с просьбой прибыть для его продления. Треппер занимался нелегальной работой не первый десяток лет, и подобная неуклюжая попытка лишь подтвердила его подозрения о том, что противник вышел на “Симэкс”. Однако резкое исчезновение неминуемо сразу же провалило бы прикрытие, а “Отто” требовалось время для эвакуации некоторых людей и добывания наличных денег для финансирования дальнейших операций. Следует отметить, что в рассматриваемый период положение Треппера было не из лучших, поскольку Центр упорно отказывался верить его сообщениям о провале Винтеринка, Венцеля и Ефремова, а это означало, что в любой момент на их контролируемые немцами передатчики может поступить какая-либо информация, дающая ключ к его розыску.

Пипе все еще полагал, что “Жильберу” неизвестно о попытках зондеркоманды разыскать его и о расшифровке “Симэкса”, поэтому он попытался заманить руководителя фирмы на коммерческую приманку. По просьбе капитана Николаи предложил служащей “Симэкса” Лихониной сделку на поставку необработанных алмазов на сумму в 1,5 миллиона рейхсмарок, что теоретически не могло не заинтересовать руководителя компании. При этом фиктивные бизнесмены, под видом которых выступали Гиринг и Пипе, настаивали на том, что желают подписывать контракт только с самим Жильбером. Для непосвященного это требование звучало вполне естественно, поскольку цена вопроса была весьма велика, но Треппер знал, что заманчивое предложение является составным элементом оперативной комбинации по его поимке. Собственно, в этот период обе стороны играли в своего рода игру, делая вид, что им ничего неизвестно о противнике. Однако если немцам требовалось просто не спугнуть резидента и заманить его в ловушку, то положение “Отто” было намного сложнее. Он изображал неведение, пытаясь оттянуть время и позволить работникам резидентур в Париже, Лионе и Марселе раствориться и уйти на нелегальное положение. Именно поэтому он не мог просто исчезнуть, и по его указанию Лихонина сообщила “бизнесменам”, что шеф лечит сердечное заболевание на водах в Спа. Туда немедленно отправилась группа гестаповцев, но Треппера в городе, естественно, не оказалось. “Отто” тянул время. Лихонина вновь объяснила начинавшим терять терпение немцам, что директор Жильбер вместе с ней прибудет для переговоров в Брюссель, однако из вагона она вышла одна и объяснила встречавшим, что шеф еще не полностью готов и отправил ее впереди себя. Пипе и Гирингу оставалось лишь сделать вид, что они верят этому объяснению, и изобразить разочарование отложенной сделкой, как на их месте повели бы себя любые коммерсанты. В это же время в розыске “Отто” также активно использовали и Ефремова. Он послал в Центр радиограмму с якобы полученной из германских источников информацией о том, что шифры резидентуры могут быть скомпрометированы, а это требует срочного обсуждения с “Большим шефом”. Однако Москва ответила уклончиво, и эта попытка также провалилась.

“Жильбер” являлся не единственной целью зондеркоманды, почти с таким же усердием немцы разыскивали “Кента” — по их терминологии, “Маленького шефа”. Мальвина Грубер вспомнила о планах Маргариты Барча, которую она сопровождала в Париж, перебраться в Марсель, то есть в недосягаемую для германской полиции и контрразведки “свободную зону”. Это было и в самом деле так, но “Отто” планировал отправить их затем в Алжир, что, однако, осуществить не удалось. Как известно, в ноябре 1942 года в ответ на вторжение союзников в Северную Африку рейх разорвал перемирие с Францией и оккупировал юг страны, в том числе и Марсель. Теперь поиск “Маленького шефа” мог осуществляться без досадных помех, и 12 (по другим данным, 9) декабря Гуревич и Барча были найдены, арестованы и отправлены в Париж. Из-за латиноамериканского паспорта “Винсента Сьерры” арест “Кента” пришлось согласовывать по дипломатической линии с посольством Уругвая во Франции. Вначале арестованный отказался что-либо говорить, и его вместе с Маргаритой увезли вначале в Брюссель, а затем в Берлин для дальнейшей обработки. Ожидавшая ребенка женщина оказалась уязвимым местом разведчика, согласившегося сотрудничать с зондеркомандой в обмен на хорошее отношение к ней и позволение видеться. У “Кента” обнаружили принятую радиограмму с ключом к шифру “Гарри”, однако отсутствовали расписание связи и позывные для “Отто”, не были известны даже частоты, на которых должны были передаваться его радиограммы. Дело в том, что из соображений безопасности прием и передача велись на разных частотах, и даже перехватив адресованное радисту сообщение из Центра, ответ на него следовало искать в эфире заново. Более того, нередко эта частота до установления связи была неизвестна даже самому радисту и передавалась ему непосредственно при начале сеанса радиообмена, причем обычно она кодировалась, то есть полученные значения подлежали изменению на заранее оговоренную величину. Однако по неизвестной причине Москва внезапно решила поменять частоты радиообмена с “Отто” и сообщила ему новые, передав их через один из контролируемых зондеркомандой передатчиков, как это ни невероятно, открытым текстом. Впрочем, в истории “Красного оркестра” аналогичных промахов разведки было столько, что некоторые исследователи были убеждены в наличии в центральном аппарате ГРУ германского агента, хотя это и не соответствует действительности, во всяком случае, согласно опубликованным материалам. Немцы с недоверием отнеслись к полученной информации, а в особенности к способу ее передачи, и для проверки сообщили, что частоты приняты в искаженном виде. Центр повторил сообщение, передав новое, расширенное расписание для связи с Москвой и напрямую, и через Лондон, после чего Гиринг убедился в его подлинности.

Все это стало началом конца французских групп. Предвидевшие такое развитие событий Треппер, Гроссфогель и Кац решили законсервировать около 50 членов французской сети, снабдить их новыми документами и рассредоточить по стране. Сам же “Отто” собрался скрыться радикально, добыв подлинное медицинское свидетельство о своей смерти и приготовив могилу, на которой спустя некоторое время должен был появиться памятник ему. Марсельская и лионская группы также планировали вывести в резерв менее законспирированных работников, чтобы продолжить работу в глубоком подполье компактным составом.