—Еще хоть шаг к этой Сорренгейл — и сдохнете раньше, чем моргнете,— сказал Ксейден, угрожающе понизив голос.— Ее не трогать.

Женщина покосилась на тени, потом вздохнула:

—Мы будем с остальной стаей. Дай знак, если сможешь выбраться от неверующих.— И она развернулась, ведя мужчину к их грифонам.

В считаные секунды они взмыли в небо.

Все головы повернулись ко мне — выражение в глазах разнилось: от напряженного ожидания до чего-то вроде страха, и внутри меня все упало. Никто не удивился появлению ездоков или тому, как они разбрасывались словечками вроде «вэйнители». И все знали, что Ксейден помогал врагу.

А я была здесь лишняя.

—Удачи, Риорсон.— Имоджен заправила розовый локон за ухо, показав краешек бунтарской метки под рукавом летной формы, и ушла, чтобы оставить нас наедине.

Я не могла собраться с мыслями, хваталась за все, кроме самой очевидной и убийственной истины, пока все остальные медленно следовали заИмоджен обратно к озеру.

По предплечью третьекурсника, прошедшего передо мной, тоже вился узор метки.

Вот Гаррик. Он командир отделения, но он… здесь, а не с отрядами секции Пламени. Как иБоди, иИмоджен. Та брюнетка с кольцом в носу — кажется, Солейл, и на ее левом предплечье — та же метка. Второкурсник из секции Когтя. Узор на коже есть и у него.

АЛиам… Лиам остался стоять со мной.

«Тэйрн».

Я пыталась дышать как можно ровнее под взглядом Ксейдена, державшего маску бездушного командира крыла.

«Серебристая?» — дракон повернул ко мне огромную голову.

«У них всех метки восстания,— сказала я.— Все в этом отряде, кроме меня, дети отступников».

В неразберихе летного поля Ксейден собрал группу из меченых.

И все они. Гребаные. Предатели.

А я попалась.

Поверила ему.

«Да. Так и есть»,— согласился дракон со смирением в голосе.

У меня чуть не остановилось сердце, когда я поистине осознала происходящее. Это не просто Ксейден предал меня, предал все королевство. Было лишь одно объяснение, почему оба моих дракона вели себя так, сука, смирно в присутствии врага.

«Вы сАндарной тоже мне лгали.— Вес измены оказался слишком велик, и я почувствовала, как плечи согнулись под ним.— Ты знал, что он делает».

«Мы оба выбрали тебя»,— произнесла Андарна, словно это могло спасти ситуацию.

«Но вы знали»,— я взглянула мимо Лиама, смевшего смотреть на меня с печалью, наТэйрна, не сводившего сКсейдена убийственного взгляда, словно еще решал, сжечь его на месте или нет.

«Драконы связаны,— объяснил он, пока Ксейден приближался.— И есть лишь одна связь священнее, чем связь дракона и его всадника».

И это связь дракона и его брачной пары.

Все знали, кроме меня. Даже мои драконы. О боги, неужели Даин был прав? Неужели все, что делал Ксейден,— обман, чтобы завоевать мое доверие?

Нежное свечение счастья, любви, доверия и привязанности, что так ярко горело в моей груди какие-то минуты назад, болезненно замерцало, требуя кислорода, словно костер, залитый ведром воды в конце привала. Мне оставалось лишь наблюдать, как умирают угли.

Чем ближе подходил Ксейден, тем опасливее он на меня смотрел, словно я какой-то загнанный зверь, готовый драться зубами и когтями.

Как мне вообще хватило дурости ему поверить? Как я могла в него влюбиться? Легкие ныли, а сердце кричало. Этого не может быть. Я не могла быть такой наивной. Но, значит, была, раз теперь мы здесь. Все его тело — хреново предупреждение, особенно темный след, вопиюще очевидный на его шее прямо сейчас. Может, его отец и был Великим Предателем, может, его дела и стоили жизни моему брату, но предательство Ксейдена ранило не меньше.

Он вздрогнул, увидев, как горят мои глаза.

—Хоть наша дружба была настоящей?— прошептала яЛиаму, стараясь найти в себе силы не кричать.

—Она и есть настоящая, Вайолет, но я обязан ему всем,— ответил тот, а когда я подняла взгляд, посмотрел с таким страданием в глазах, что я его едва не пожалела. Едва.— Все мы. И если ты дашь ему объяснить…

Вот он. Гнев, поспешивший на помощь, чтобы пересилить боль.

—Ты смотрел, как я с ним тренируюсь!— я толкнула Лиама в грудь, и он отшатнулся.— Ты стоял и смотрел, как я в него влюбляюсь!

—Вот дерьмо…— Боди сложил руки за головой.

—Вайоленс, дай объяснить,— сказал Ксейден.

Он всегда знал мою истинную натуру, а тени должны были разоблачить его. Мастер тайн.

Нерастраченная сила бушевала внутри, когда я отвернулась отЛиама кКсейдену.

—Если хоть пальцем меня тронешь, клянусь, спалю тебя на хрен.

Сила полыхнула от моей ярости — и по небу затрещала молния, перескакивая от тучи к туче.

—Кажется, она серьезно,— предупредил Лиам.

—Я знаю,— уКсейдена заходили желваки, когда наши взгляды встретились и застыли.— Всем вернуться на берег. Живо.

С опаской в глазах он двинулся ко мне.

—Я знаю, о чем ты думаешь,— сказал он своим обманчиво мягким голосом, и я увидела намек на страх в его ониксовых глазах.

—Ты понятия не имеешь, о чем я думаю.— Хренов. Предатель.

—Ты думаешь, я предал наше королевство.

—Угадал. Молодец.— Хлестнул новый разряд, ложась зигзагом между тучами.— Ты работаешь на ездоков грифонов?— Я не поднимала руки на случай, если придется колдовать, хоть я и знала, что в подметки ему не гожусь. Пока еще нет.— Боги, как же это банально, Ксейден. Ты злодей, прятавшийся у всех, сука, на виду.

Он поморщился.

—Вообще-то их называют летунами,— тихо произнес он, выдержав мой взгляд.— И для кого-то я могу быть злодеем, но не для тебя.

—Прошу прощения? Мы сейчас серьезно обсуждаем семантику?

—У драконов — всадники, у грифонов — летуны.

—И ты это знаешь, потому что ты с ними в сговоре.— Я отступила на несколько шагов, чтобы не поддаться невыносимому желанию врезать ему по морде.— Ты работаешь на врага.

—Ты ни разу не задумывалась, что во время войны иногда можно начать на правильной стороне, а закончить — на неправильной?

—В данном случае? Нет,— я показала на берег.— Я училась на писца, не забыл? Мы защищали наши границы шесть сотен лет. Это они не соглашались на мир. Поставки чего ты им тут обеспечиваешь?

—Оружие.

Сердце ушло в пятки и затем пробило землю.

—Которым они убивают всадников?

—Нет,— он выразительно качал головой.— Только для борьбы с вэйнителями.

У меня отпала челюсть.