И только спустя несколько мгновений адской боли, которые для Феликса длились целую вечность, он понял, что чья-то ладонь зажала ему рот, и не дает вырваться крику. Сквозь слезы, он увидел напряженное лицо Дэя, который обнял его сзади и закрыл единственной рукой ему рот. Только сейчас Феликс осознал насколько же много силы было в этом несчастном калеке. Дэй держал его так крепко, что Феликс не мог даже шелохнуться, и все это он делал одной левой рукой! А спустя еще несколько сердцебиений боль в теле маленького никса стала проходить. Феликс стал ощущать, что кровь из руки перестала течь, а его разум вновь обретает ясность. Но вместе с этим он заметил и то, что теперь рука Дэя стала кровоточить. Все еще сжимая ему рот, она покрывалась алыми узорами, а его теплая кровь капала Феликсу на грудь. Но пастух не издал и звука, продолжая упорно смотреть своим единственным глазом на Изеула, который все еще напевал вместе со всеми странные молитвы.

— Ни слова, мой маленький друг. — прошептал Дэй на ухо Феликса, и убедившись, что тот не будет кричать, медленно убрал свою кровоточащую руку с его рта. Странно, но его голос все еще оставался спокойным, хотя Феликс понимал, что Дэй сейчас испытывает поистине невыносимые муки. Остальные из их группы тоже заметили это, но никто ничего не сказал.

Совместные молитвы пиктов продолжались еще несколько минут. Даже тогда, когда все мечи были воткнуты в дерево, Изеул не прекращал молиться, а в конце даже рухнул на колени, и в фанатичном экстазе затряс своими мускулистыми руками, все еще протягивая их к небу. Когда же этот ритуал закончился, и на поле наступила тишина, Изеул поднялся на ноги и посмотрел на своих пленников слезящимися глазами.

— Благостное Чудо указало нам на проклятого изменника! Смотрите же на того, кто предстанет перед судом Господнем! — возвестил он, указывая на окровавленного Дэя. — все взгляды тут же устремились на пастуха, который в свою очередь не стал отрицать или как-то скрывать кровавые раны. — Согласно нашим древним традициям, я дам этому еретику выбор! — продолжил говорить Изеул. — Пусть докажет, что его душа еще не погрязла во тьме, и что корни зла еще не укрепились в его сердце! Если это так, то Господь защитит свое дитя от смерти! Мой любимый сын, Труцидар, станет сегодня судьей и дланью Господа нашего. Если душу этого незнакомца можно спасти, то Всеблагое Чудо убережет его от смерти!

После его слов, ряды позади трона расступились, и в центр круга вышел огромный воин с двуручным мечом в руках. Похоже, что этот Труцидар и вправду был сыном Изеула, так как на его лице можно было заметить похожие черты, и даже некую тонкую аристократическую красоту, которую так ценят художники и скульпторы. Но сейчас Феликса больше волновала судьба безрукого пастуха. Неужели ему предстоит сражаться с этим звероподобным противником? И что вообще сейчас произошло? Дэй что, принял на себя метку, которая предназначалась ему, Феликсу? Но как такое может быть, ведь Феликс был уверен, что он чист душой и сердцем.

— И это твой суд, луговой царь?! — раздался позади Феликса разозленный голос Эскера. — Отправляешь против калеки своего лучшего бойца?! Раз так, я готов сразиться против твоего сына!

— Молчать, недостойный! — яростно выкрикнул Изеул, указав длинным пальцем на Эскера. — Мы не вправе вмешиваться в пути, которое избирает Чудо, чтобы проверить крепость нашей веры, ибо они неисповедимы! Господь указал на него, так пусть тогда докажет, что ему место среди нас, праведников! — после этого он посмотрел на Дэя и прибавил: — Бери меч, однорукий незнакомец, и спаси себя!

Один из безликих шаманов вынул позолоченный клинок из кровоточащего дерева, и кинул его к ногам Дэя. Вместе с этим со всех сторон их окружили пиктские воины, и стали оттеснять остальных к краю арены.

— Нет. — прошептал ошарашенный Феликс. — Нет! Стойте, это все неправильно! Вы не можете… Откройте же глаза, разве не видите, что у него нет руки!

Дэй, который до этого стоял, грустно опустив взгляд на меч, вдруг резко повернулся, и с благодарностью посмотрел прямо в глаза Феликса.

— Спасибо за твои добрые слова, друг. — тихо проговорил он. — Но не стоит тратить их на меня. Если другого выбора нет, то я возьмусь за меч.

После этого он медленно подошел к лежавшему клинку, и прежде чем его поднять, Дэй с горечью взглянул на Труцидара, словно моля его о прощении за то, что ему предстоит сделать. Затем устало опустив взгляд, он медленно наклонился и поднял меч. Феликс не мог сейчас смотреть на его проникнутое безнадежностью и переполненное тягот лицо. Все, что сейчас делал Дэй, было преисполнено глубокой скорбью и печалью. Закрыв свой единственный глаз, Дэй приложил лезвие меча себе ко лбу, и Феликс увидел, как губы пастуха прошептали какую-то быструю молитву. Когда же он выпрямился, держа перед собой клинок, Феликс только в этот миг заметил, насколько же велика разница между ним и его противником. Труцидар был почти в два раза крупнее Дэя, и держал двуручный меч одной рукой. Феликс не мог даже представить, что должно произойти, чтобы пастух одержал победу в этом нечестном поединке.

— Узрите же истинный суд Господень! — возвестил Изеул, и его сын, с громким ревем, ринулся на Дэя.

Феликс думал, что все закончится одним решительным ударом, но сокрушительная атака Труцидара была отбита. Дэй одним движением смог отклонить огромный меч своего противника, и даже вывести того из равновесия, из-за чего Труцидар чуть было не упал. Но, что еще больше удивило Феликса, так это то, что Дэй не воспользовался этим шансом, а просто стоял на месте, печально глядя на разозленного таким маневром противника. Восстановив равновесие, Труцидар вновь кинулся на Дэя, но на этот раз действовал намного осторожнее, от чего пастуху пришлось начать двигаться, чтобы суметь уклоняться от смертельных атак. Феликс еще ни разу не видел, чтобы кто-то так умело владел мечом. Все это напоминало битву закаленного в боях рыцаря с маленьким ребенком, которого тот обучает азам фехтования. Дэй без усилий отбивал каждый удар Труцидара, но при этом не нападал в ответ, когда появлялась такая возможность. Его печальный взгляд вообще не следил за противником, и был направлен куда-то в пустоту, словно он был марионеткой в руках мастера-кукловода. Было видно, что Труцидар является опытным мечником, и что он старается найти нужный ритм, но Дэй каждый раз ломал его планы, умело уклоняясь или парируя атаку. В наступившей гробовой