Векки принялся рыться в россыпях обломков.

– Да она сломана, кажется, – сообщил он, показав всем треснувший аппарат.

– Может, хоть что-то да выйдет, – ответил, сопя от натуги, последовавший за Леоном Паркхерст. – Только как бы нам всем, вшестером сняться? Кто на затвор нажмет?

– А таймер с автоспуском на что? – напомнил ему Стоун. – Дайте сюда.

Завладев камерой, он повертел колесики настроек и нажал кнопку.

– Всем строиться!

Под тиканье таймера шестеро обросших дикими бородами, оборванных, грязных первопроходцев выстроились в ряд у борта разбившегося корабля. Окинув взглядами зелень полей, все на секунду притихли, замерли в благоговейном восторге, переглянулись и засияли от радости.

– Эге-гей, мы вернулись! – во все горло заорал Стоун. – Вернулись! Мы снова здесь!

Военные игры

Вынув из проволочной корзинки утреннюю порцию служебных писем, рослый, солидный чиновник Терранского бюро контроля качества импорта прошел в кабинет, уселся за стол, аккуратно разложил почту, привычно оснастил радужки глаз линзами, закурил и приготовился к чтению.

– Доброго утра, – тоненько, дробно зачастило первое письмо, стоило Уайзмену провести большим пальцем вдоль наклеенной на бланк ленты.

Он безмятежно устремил взгляд в распахнутое окно, выходившее на автомобильную стоянку.

– Слушайте, чем вы там заняты, а? Сколько можно резину тянуть? Мы ведь еще вон когда эту партию…

Сделав паузу, говорящий, глава службы сбыта крупной нью-йоркской сети универмагов, принялся рыться в записях.

– Да, мы ведь еще вон когда образцы этих игрушек с Ганимеда вам переслали! Вы хоть соображаете, что одобрение нам требуется не через год? Нам ведь в осенние планы закупок их включить нужно, чтобы выставить на продажу к Рождеству! – брюзжал управляющий службой сбыта. – В этом году ожидается новый взлет спроса на военные игры, так что речь об очень, очень крупных партиях!

Уайзмен провел большим пальцем вдоль ленты с подписью говорящего.

– Джо Хокк, «Все для детишек от Эппли» – сообщил механический голосок.

– А-а, – промычал Уайзмен себе под нос.

Отложив письмо, он выдернул из раздатчика чистый бланк и приготовился составить ответ, но призадумался.

– А, кстати, – вполголоса сказал он. – Действительно, что у нас там с образцами ганимедских игрушек?

Насколько ему помнилось, в испытательных лабораториях возились с ними уже довольно долго. По крайней мере, две недели.

Разумеется, с недавних пор любая продукция ганимедян удостаивалась особенно пристального внимания: вот уже год, как Луны, намного превысив потолок обычной экономической алчности, начали – согласно компетентным источникам из службы внешней разведки – подумывать о «горячей» войне с конкурирующими сторонами, главной из которой любой, не колеблясь ни секунды, назвал бы Триаду внутренних планет. Однако до сих пор ничего криминального от них не поступало. Качество их экспорта оставалось на высоте: ни тебе скрытых подвохов, ни ядовитой краски на погремушках из тех, что младенцы постоянно тянут в рот, ни капсул с бактериями.

И все же…

И все же ганимедяне – народец изобретательный, а значит, наверняка проявят изобретательность в любом деле, за какое ни возьмутся. И к диверсиям подойдут, как ко всякой другой авантюре, с выдумкой, со своеобразным, неожиданным остроумием.

Поднявшись на ноги, Уайзмен вышел из канцелярии и направился в сторону отдельного здания, где размещались испытательные лаборатории.

Окруженный полуразобранными образцами всевозможных товаров, Пинарио поднял взгляд на начальника, Леона Уайзмена, захлопнувшего за собой последнюю из дверей лаборатории.

– Вот хорошо, что вы заглянули к нам, – сказал Пинарио, хотя на самом деле изрядно кривил душой: результатов очередного исследования от него ждали минимум пять дней назад, а потому нежданный визит начальства явно не сулил ему ничего хорошего. – Только профилактический костюм лучше наденьте – мало ли что.

Увы, вся его любезность пропала даром: Уайзмен нахмурился сильнее прежнего.

– Я к вам по поводу того отряда, штурмующего крепость, по шесть долларов за комплект, – заговорил Уайзмен, двинувшись к его столу между стеллажей с образцами до сих пор не распакованных товаров самой разной величины, которые дожидались испытания и выпуска в продажу.

– А, насчет тех солдатиков с Ганимеда? – вздохнув с облегчением, переспросил Пинарио.

С этой стороны его совесть была чиста. Типично туманный правительственный указ, особую инструкцию «О недопущении заражения мирного населения составляющими вредоносных культур», полученную с самого верха, от властей Шайенна, каждый из испытателей знал назубок, и Пинарио на вполне законных основаниях мог оправдать любые проволочки, сославшись на один из многочисленных параграфов этой директивы.

– Ими я занимаюсь лично ввиду особой опасности образца, – пояснил он, подойдя к Уайзмену.

– Давайте посмотрим, – решил Уайзмен. – Как полагаете, подобные предосторожности оправданы, или все это попросту паранойя насчет «чуждых влияний»?

– Вполне оправданы, – подтвердил Пинарио, – особенно когда речь о товарах, предназначенных для детей.

Пара кодовых жестов, и бронеплита, перекрывающая вход в соседнее помещение, сдвинулась вбок.

При виде открывшейся взгляду картины Уайзмен невольно замер на месте. Посреди зала, окруженный игрушками, сидел пластиковый манекен – ребенок лет около пяти в натуральную величину, в обычном детском костюмчике.

– Надоело, – во весь голос объявил манекен. – Давайте еще что-нибудь!

Сделав недолгую паузу, он вновь повторил:

– Надоело! Давайте еще что-нибудь!

Настроенные реагировать на голосовые команды, игрушки вокруг него бросили все, чем бы ни занимались, и начали рабочий цикл заново.

– Снижаем затраты на оплату труда, – пояснил Пинарио. – С репертуаром всей этой кучи хлама нужно ознакомиться от начала и до конца, выяснить досконально, за что покупатель выложит деньги. Если самим приводить их в действие, придется круглыми сутками здесь торчать.

Прямо напротив манекена расположился отряд ганимедских солдатиков. Чуть дальше возвышалась крепость, которую им предстояло брать штурмом. Войдя, Уайзмен с Пинарио застали их хитроумно, тайком подбиравшимися к цели, но по команде манекена солдатики остановились, замерли и отступили на исходные позиции.

– На пленку все это пишется? – спросил Уайзмен.

– О, да! – подтвердил Пинарио.

Игрушечные солдатики примерно шести дюймов в высоту были отлиты из сверхпрочных, практически не ломающихся термопластичных компаундов, предмета законной гордости ганимедских промышленников. Мундиры их представляли собой синтез, эклектическую мешанину из элементов самой разной военной формы – в основном формы вооруженных сил Лун и ближайших к Лунам планет. Зловеще поблескивавшая вороненым металлом крепость напоминала абстрактный старинный форт: ряды амбразур поверху, подъемный мост убран, на самой высокой башне гордо реет цветастое, аляповатое знамя.

Хлопок – и воздух со свистом рассек выпущенный по атакующим снаряд и негромко взорвался среди горстки солдатиков. Над полем сражения заклубилось облачко безвредного дыма.

– Отстреливается, – заметил Уайзмен.

– Однако в итоге падет, – сообщил Пинарио. – Так изначально задумано. С точки зрения психологии крепость есть символ окружающего мира, а дюжина солдатиков, разумеется, представляет старания ребенка освоиться в нем. Участвуя в штурме крепости, ребенок