— Для Нимир-Раджа твоей силы должно быть простозалечить такую ранку, — сказал Жан-Клод, все еще прижатый к телупротивника как в интимном объятии.

Мика вытащил когти из спины Жан-Клода. Тот приподнялся наруках. Я увидела, как напрягся Мика, и его рука чиркнула с неимовернойскоростью — быстрее быстрого. Из горла Жан-Клода еще даже не показалась кровь,когда рука вернулась на место. А потом хлынула фонтаном.

— Вот это залечи, — сказал ему Мика.

А я стояла и смотрела, как вытекает жизнь из них обоих. Матьтвою так и этак!

Жан-Клод, падая, отодвинулся от Мики. Кровь хлестала из неголивнем, пока он стоял на коленях, упираясь руками в пол, кашляя судорожно,будто прочищая горло, и кровь начинала хлестать сильнее.

Я завопила — сперва без слов, потом догадалась, кого звать.

— Ашер!

Мика уже покрывался черным мехом, кости щелкали и ходилиходуном под розоватой кожей. Он сейчас перекинется и спасется, но Жан-Клодперекидываться не умеет.

Я схватила Жан-Клода за руку, и тут же вспыхнули соединяющиенас метки. Я захлебывалась собственной кровью, тонула в ней. Сильные рукивпивались мне в бицепсы холодными каменными пальцами. Я заморгала и увиделалицо Жан-Клода, сияющее резным алебастром, подсвеченным изнутри. Его кожа сияланад окровавленной нижней частью лица, как будто рубины рассыпали средибриллиантов. Глаза стали озерами расплавленного сапфирового пламени, еслитолько пламя может быть холодным до боли. От его тела, от наших тел повеяловетром, и холод могилы был в этом дуновении, пошевелившем нам волосы. Мыпотянулись сквозь эту холодную силу наружу, наружу, найти Ричарда, и, какраньше, ощутили жар ответа. Рядом с нами стоял Джейсон — у меня не было временивосхищаться чудом его исцеления. Он коснулся нас, и метка, которая былаРичардом, запылала из его тела — тепло, танцующее на нашем холоде. И я знала,что за мной стоит Мика, покрытый мехом и с когтями. Я ощущала его так же, какДжейсона, будто он был связан с нами.

Мика свалился назад, крича «Не-е-е-ет!». Связь прервалась, ия на миг пошатнулась, будто пропала опора с какой-то стороны, но тут же рядомвозник Натэниел, и мир снова стал прочным.

Мы стояли на коленях, связанные плотью, магией и кровью. Намоих глазах рана на горле Жан-Клода зарастала, заживала, восстанавливалась, инаконец осталась только невредимая белая кожа, покрытая свежей еще кровью. Онзалечил рану так быстро, что она не успела засохнуть.

Медовые, медово-карие глаза. Я вспомнила светло-карие глазаБелль Морт.

— Ты слышишь запах роз? — спросила я.

Бездонно-синие глаза Жан-Клода обернулись ко мне.

— Роз? Я слышу только запах твоих духов и кожи. —Он еще понюхал воздух. — И крови.

Натэниел и Джейсон забылись в чуде наплыва силы, но никто,кроме меня, запаха роз не слышал. Когда-то я слышала запах духов, которые однатакая Мастер Вампиров использовала для колдовства. Мой друг и коллега-аниматорЛарри Киркланд тоже тогда его услышал, но больше никто из тех, кто был с нами.

Я заглянула в глаза Жан-Клода — не зрением, а собственноймагией — и нашла что-то. Что-то такое, что не принадлежало ему. Трудноуловимое. То, что она со мной проделала раньше, было как кувалдой между глаз, аэто — как стилет в темноте.

Я нашла нить силы, свернувшуюся в нем, и как только эта силастолкнулась с моей магией, с некромантией, она развернулась, раскрылась, будтораспахнули окно. Я сидела в комнате Белль Морт при камине и свечах, будто ещене изобрели электричества. Она была одета в белое кружевное вечернее платье, взанавесе собственных распущенных черных волос, а рядом с ее бледной рукойстояла ваза с красными розами. Она повернула ко мне взгляд огромныхсветло-карих глаз, и я увидела на ее лице удивление, потрясение. Она увиделаменя, стоящую на коленях с мужчинами, а я — ее, сидящую у столика с розами.

И я отсекла ее, выбросила из Жан-Клода, как раньше выбросилаиз себя. Это было проще, потому что она не пыталась им овладеть, толькочуть-чуть поднаправить, быть тем темным голосом в ухе, который чуть вытолкнетего за край.

Жан-Клод вдруг обмяк, будто у него голова закружилась. Онподнял на меня глаза — обычные свои глаза, синева полночного неба. И на еголице был страх, неприкрытый страх.

— Мне показалось, что я вижу Белль, сидящую возлезеркала.

Я кивнула:

— Так оно и было.

Он посмотрел на меня. Кажется, только наши руки не дали емуупасть на пол.

— Она ослабила мое умение держать в узде ardeur.

—И умение держать в узде себя, — добавила я.

— Что случилось? — спросил Ашер.

Я огляделась — все уже вернулись в комнату.

— Мэм, среди этой крови есть ваша? — спросил БоббиЛи.

Я покачала головой:

— На мне ни царапинки.

— Тогда, наверное, меня союз телохранителей не внесет вчерный список за то, что я оставил вас наедине с оборотнем и вампиром, чтобыони за вас подрались. — Он укоризненно покачал головой. — В следующийраз, когда вы нас попросите оставить вас, поскольку это ваша личная жизнь, мыне станем вас слушать.

— Мы об этом позже поговорим, — сказала я.

— Нет, мэм, — ответил он. — Не поговорим.

Я не стала спорить. Поругаться можно будет и потом. Крометого, он был слишком близок к правде. Если бы я попала между этими двумя внеподходящий момент, кто знает, что бы могло случиться?

Жан-Клод тихо и возбужденно что-то сказал Ашеру. Онизаговорили по-французски, и я еще не настолько хорошо понимала, чтобырасслышать что-то, кроме отдельных слов. Я разобрала «Белль», яснопроизнесенное несколько раз.

По-английски Ашер спросил:

— Ты Марселя помнишь?

— Oui.Он в одну прекрасную ночь сошел с ума и перерезалвсех своих домашних.

— Включая своего слугу-человека, — напомнилАшер, — что его и убило.

Вампиры переглянулись.

— И никто так никогда и не понял, что было причиной.

— Совершенно случайно, — сказал Ашер, — запару ночей до того у него был спор с Белль за ее кресло в Совете.

Жан-Клод принял протянутую руку Ашера и встал, опираясь нанее. Ашеру пришлось придержать его за локоть.

— Настолько случайно, что многие пытались доказать,будто она его отравила или что-то в этом роде, — добавил Ашер.

Жан-Клод кивнул, проводя рукой по лицу, будто еще не совсемпришел в себя. Я ничего не чувствовала, будто некромантия защитила меня оттого, что сделала с ним Белль.

— Совет тоже пытался доказать ее вину — и несмог, — сказал Жан-Клод.