IV.18. Само масло спасают от загустения солью. Если разрезать у маслины кору,[2565] то масло станет ароматным. Других способов делать его вкуснее нет (не то, что с вином), и различий в масле тоже не так много: существует самое большее три его сорта.[2566] У жидкого запах острее, но и он, даже у самого лучшего масла, держится недолго.

V.19. Маслу по его природе свойственно согревать тело и защищать его от простуды, а также охлаждать жар в голове.[2567] Греки, отцы всех пороков, раздавая масло в гимнасиях, довели его употребление до излишества. Известно, что магистрат, ведавший гимнасием, продал масляных оскребков на 80 тысяч сестерций.[2568] Римляне по своей величавости почтили маслину большой честью: в июльские иды ею венчают отряды конников, а также тех, кто справляет овацию.[2569] Афины увенчивают победителей венком из садовой маслины, Греция в Олимпии — из дикой.

VII.28. <...> Говорят, что инды делают масло из каштанов и сезама, а также риса, ихтиофаги — из рыб. <...>

Древний Восток в античной и раннехристианской традиции. М, 2007. Пер.: Г.А. Таронян.

VII.32. (...) Старое оливковое масло тоже применяется при некоторых болезнях. Считается, что оно пригодно и для предохранения слоновой кости от порчи:[2570] во всяком случае, изображение Сатурна в Риме внутри наполнено оливковым маслом.[2571] (...)

Плиний Старший. Естествознание. Об искусстве. Пер. с латинского, предисловие и примечания Г.А. Тароняна. М., 1994.

X.37. Рядом [с шишками пинии] по величине стоят плоды, которые мы называем cotonea, а греки — cydonia; привезены они с острова Крит.[2572] Под их тяжестью ветви гнутся; они мешают расти дереву, их родившему. Сортов их много: chrysomela, с бороздками, золотистого цвета; более бледные, прекрасного запаха именуются «местными». Воздается честь и неаполитанскому сорту.

X.38. Айва более мелкая: struthea — с ароматом более сильным, поздняя и mustea — скороспелая. Прививкой простой айвы к struthea вывели особый сорт — мульвиев, единственный, плоды которого можно есть даже в сыром виде.[2573] Их помещают в спальнях, где собираются на утренний прием, и кладут на статуи, знающие, как мы проводим свои ночи.[2574] Есть еще мелкая дикая айва, из struthea самая ароматная; растет в живых изгородях.[2575]

XI.39. «Яблоками»[2576] мы называем, хотя это совсем другой вид, персики и гранаты; последних названо девять сортов. У них плод находится внутри под кожурой; у персиков деревянистая косточка в самой мякоти плода. Есть груши, именуемые «фунтовыми»; величину их подтверждает наименование веса. Первое место среди персиков[2577] принадлежит duracina.[2578] Галльские и азийские названы по своим народам.

XI.40. Азийские поспевают, когда осень уже прошла;[2579] «скороспелки» — летом; они появились в последние 30 лет, и первоначально их продавали по динарию штука.[2580] Из Сабинии приходят supernatia; popularia растут повсюду.[2581] Эти безвредные плоды требуются для больных; штука, бывало, стоила 30 сестерций. Нет плодов более дорогих, и это удивительно, потому что ни одни так скоро не портятся. Сорванные могут пролежать самое большое два дня: они вынуждают торопиться с продажей.

XII.41. Затем идет огромное множество слив: пестрые, у которых черный цвет переливает в белый, названные «ячными» по сопутствию этому злаку; другие такого же цвета, но более поздние и крупные, прозванные «ослиными» за свою дешевизну.[2582] Есть черные, восковые — они лучшие — и пурпурные; есть и чужеземные, армянские, единственные, отличающиеся ароматом. Слива, выведенная от прививки к ореху,[2583] сбивает с толку: ее плоды сохраняют свой природный облик, но вкусом они похожи на плоды дерева, их усыновившего; они и называются по обоим — «орехо-сливы».

XII.42. Их, а также персидские сливы, «восковые» и дикие сохраняют впрок, как виноград, в кадках вплоть до нового урожая; остальные быстро созревают и стремительно исчезают.[2584] Недавно в Бэтике начали прививать сливу к яблоням — это «яблочные сливы» — и к миндалю: получаются «миндальные сливы». У этих последних в косточке находится миндальное зернышко: нет плода, удвоенного более удачно.[2585]

XII.43. Среди чужеземных деревьев упомянуты были дамасские сливы, названные по Дамаску в Сирии;[2586] они давно уже растут в Италии, но косточка в них крупнее, а мякоти меньше, и, высыхая, они никогда не сморщиваются: им нехватает родного солнца. Одновременно можно назвать и их землячку — туха:[2587] она начинает появляться теперь и в Риме, привитая к рябине.

XIII.44. Персик, — конечно, пришелец и в Малой Азии, и в Греции, как это видно из самого его имени: его привезли из Персии.[2588] Дикая же слива, как известно, растет повсюду, и меня поэтому особенно удивляет, что у Катона нигде нет упоминания об этом плоде, тем более что он объясняет, как сохранять впрок и некоторые лесные плоды.[2589]

XIII.45. «Персидское дерево» прижилось поздно и с трудом; на Родосе, например, оно ничего не приносит, а Родос был первым местом, приютившим его после Египта. Рассказ о том, что в Персии его плоды ядовиты и причиняют жестокие мучения и что персидские цари пересадили это дерево в Египет как орудие казней, а оно на египетской земле переродилось, — басня. Писатели более точные рассказывают это о персее, дереве совершенно другом, похожем на красноватую туху и не желающем нигде расти, кроме Востока.[2590]

XIII.46. Ученые отрицают, однако, что и она была перевезена из Персии пыток ради; по их словам, персею посадил в Мемфисе Персей, и поэтому Александр в честь своего предка и постановил, чтобы ею венчали победителей. Листья на ней не опадают, и одни плоды сразу же сменяются другими.[2591] Что все сорта слив появились после Катона,[2592] это будет ясно.

XIV.47. Яблок имеется много сортов. О померанцах мы говорили, когда речь шла о померанцевом дереве, которое греки называют «индийским» по имени его родины.[2593] Пришельцами оказываются также унаби и tuberes, недавно появившиеся в Италии; последние — из Африки,[2594] а первые — из Сирии. Секст Папиний, которого мы видели консулом,[2595] первый привез оба эти растения в конце правления божественного Августа.[2596] Их сажали в лагерях; плоды у них похожи больше на ягоды, а на насыпях они особенно декоративны; у нас ведь целые леса взбираются на крыши!