лопнёт жа!»

А как тут-то закрычал поганое Идолишшо:

«Уж вы гой еси, палачи да немило́слива!

А сватите мужика да со добра коня,

Отсеките-ка ёму да буйну голову».

290 А как то Ильи Муромцю за беду да показалосе;

Ёго серьчё розъерилосе да розсердилосе;

Лепета́ в лици да в ём перемениласе,

А горе́чя кровь да роскипеласе,

А как плечи ёго да шшевелилисе;

295 Он ведь скоро хватал саблю тяжолую,

А тяжолую, саблю вострую,

Стегал-то он добра́ коня по крутым бедрам;

Он поско́чил ёго доброй конь в силушку великую;

А махнул-то он да саблёй вострою

300 А как са́му-то Идолишшу да в буйну голову

А во всю-то свою силу богатырськую,

А розсек он буйну голову вплоть до са́мого седёлышка;

Розвалилсэ тут Идо́лишшо всё на́двоё.

Начал-то в силы поежживать, помахивать;

305 А вперёд махнёт — сделат уличёй,

А назад махнёт — да делат переулками:

А зазвенила ёго да сабля вострая,

Заскрипели ёго плечи богатырськия;

Услыхала тут дружина-то хоробрая,

310 А как начели ездить, рубить по силушки великия.

А вперёд махнут — тут ведь улицёй,

А назад махнут — тут да переулками.

Они ко́ё бьют, коё коне́ми топчут жа;

Они били-рубили немножко, немало — шестёры суточки,

315 Не пиваючи добры молодцы, не ёдаючи,

Со добры́х коней да не сходяючись;

Што они прибили эту силушку да до единого.

Утомились их всё добры́ кони,

А у них да приустали всё белы́ руки;

320 Они чуть сидят-то на добры́х конях съежжаючись;

Ихны добры кони и́дут ступью всё бродовою.[304]

Как доехали они да ко белы́м шатрам,

Соходили они да со добры́х коней,

Насыпа́ли им шаници белояровой,

325 А спускали ко́ней во чисто́ полё

А шшипать-то, йисть травы мура́выя.

А да как во ту пору, во то время

Караульшиков у шатров не случилосе:

Угонилисе они да за татарами поганыма,

320 За тима́ же за ихныма бога́тыри.

Тут-то бога́тыри в шатры спать легли;

Они крепко спали ше́стеры суточки;

А не спит-то ’суда́рь Илья Муромець,

Жалет-то двух бога́тырей.

335 А как едут богатыри да из чиста́ поля,

Они едут да сами хвастают,

Как хвастают, таковы речи гово́рили:

«А кабы была на небеса да лисьниця,

А прибили бы силу небёсную».

340 А не спит в-те-пор ’суда́рь Илья Муромець,

Не спит он, так лежит, всё дело слушаёт,

Выходил-то он да из бела́ шатра,

Говорил-то им да таковы речи:

«Вы нема́лу себе, ребята, шуточку нашу́тили;

345 Ише как нам эта шутка с рук сойдёт?»

А ка спят-то бога́тыри, ничего не ведают.

А прошли тут ше́стёры суточки;

А от сна старой казак да пробужаитьсе,

А выходит он да из бела́ шатра,

350 А как смотрит он подалече в чисто́ поле:

А как воста́ла́ тут вся сила поганая,

Говорит тут старый таковы речи:

«Вам, братцы, полно спать, пора ставать!

Как остала-се сила поганая;

355 А как надоть нам с има побитисе».

Выходили богатыри да из бело́в шатров,

А как мылисе они свежой водой ключе́вою,

Утирались они да белы полотеньце́ми,

А молилисе они Спасу пречистому,

360 А как матери-то Божей, Богородици;

Они скоро, лёкко скакали на добры́х коней,

А поехали к той силы поганыя,

А как начели рубить силу великую;

А кого секут на́двое,

365 Из того рожаитьсе двое жо;

А кого секут на́трое,

Из того всё трое рожаитьсе.

Они перьвой день билисе с утра до вечера,

А силы всё не убавляитьсе.

370 Говорит-то ’сударь наш Илья Муромец:

«Уж нам полно, братцы, битисе, живым с мёртвыма дратисе!

Уж простит нас Господь а в такой вины?»

Как молилисе они Спасу пречистому;

А тут пала вся сила поганая.

375 А поехали в-ти-по́р да ко белы́м шатрам,

А Олёшенька с Гаврилом — во чисто́ полё;

На востры́х копьях они скололисе.

А приехали бога́тыри да ко белы́м шатрам,

А да обирали ти шатры поло́тьняны;

380 Роспростилисе да вси бога́тыри,

А поехали богатыри да по своим местам,

По своим местам, к отчям, к матерям,

А да к отчям, к матерям да к молодым жонам.

Как стары́й казак да Добрынюшка Микитич млад,

385 Они осталисе в чисто́м поли поляковать.

А как спят-то они, по утру ранному,

По восходу-ту соньчя красного

Как наехала баба Латынгорка на ту силу великую:

Она ме́чёт на востро́м копьи ту́лова по-под не́беса,

390 А сама она мечет, приговариват:

«Ише кто это прибил да силушку великую?

А прибила бы я всих бога́тырей да до единого».

А как ту богатырям за беду показалосе;

Да поехал Добрынюшка к бабы Латыягорки;

395 А ударились они да сабли вострыма —

У их сабельки да поломалисе;

Ударились они ко́пьеми борзоменьскима —

По рук копья у них согнулисе:

Не дали на собя раны кровавыя;

400 Они ско́чили со добры́х коней

И начели боротисе.

Не по Божьей-то было всё по милости,

Не по Добрыниной-то было учести:

Порвало́сь-то у ей платье цьветное,

405 А права́ рука у ёго да скольёну́ласе,

А лева́-то ножка у ёго да подвернуласе;

А как падал Добрынюшка на сыру́ землю,

А как села баба Латынгорка на белы́ груди,

А хоче́т спороть да Добрыни всё белы́ груди,

410 Досмотрить Добрынина да ретива́ серця.

Она едет своей ж... по белу лицю,

Она едет да приговариват:

«А целуй-ко-се мою ж... белую!»

Как во ту пору едет стары́й казак Илья Муромець;

415 Понюжа́л скоро добра́ коня,

Доставал тут, шьтобы не спорола грудей белыя,

Не досмотрила Добрынина ретива́ серьдця,

Надъехал Илья Муромець на бабу Латынгорку

Да спехнул ей со добра́ коня право́й ногой;