class="v">420 Пала баба на сыру землю,

Тут сел-то Добрыня на белы́ груди.

«Уж ты гой еси, Добрынюшка Микитич млад!

Не знаешь ты бабьей ухватки:

Хватай бабу за пе́льки, пинай по́д гузно —

425 Тут будет бабы рана кровавая».

Тут-то Добрыня стал с сырой земли,

А садилсэ Добрыня на добра́ коня,

Отъезжал-то Добрыня во чисто́ поле;

Со того-то со стыду да со великого

430 А втыкал он востро́ копьё да во сыру землю,

Ишшо падал Добрыня на копьё ретивы́м сердьчем;

Тут-то Добрынюшки и смерть пришла.

82. СОРОК КАЛИК СО КАЛИКОЮ[305]

Собираласе дружиночка и хоробрая

Из того жо манастыря Валыньского,

Собиралосе соро́к калик да со каликою.

Они брали собе суночки-котомочки-то рыта бархаты,

5 А как лямочьки у сумочёк шолко́выя,

А как в лямочьки было сажоно́ по камню самоцьветному.

А как надевали суночьки на плечи на могучия

А да брали во правы́ руки копьиця вострыя;

Как пошли калики путём-дорогою,

10 Выходили калики на шо́ломя, да на окатину,

А к тому жо кресту всё Леванидову,

Они помолилисе кресту да приложилисе;

Они стали калики во единой круг.

Говорил тут Касьян да немило́сливой:

15 «Уж вы гой еси, дружиночки-то вы хоробрыя!

Уж мы выберём меж собой атамана жа,

Уж мы выберём промеж собой подата́мания».

Как выбирали туто атаманом Касьяна немило́слива,

А подата́маньём Михайла Михаи́лова.

20 А как го́ворил тут атаман да немило́сливой:

«Уж вы гой еси, дружья́-то вы хоробрая!

А как мы положим про́меж заповедь великую:

А шьто нам ведь не ходить не под цярськой суд, не под княжеськой;

Али кто как из нас заплутуитьсе ели заворуитьсе,

25 Не ходить-то нам под цярськой суд, не под князь-бояр;

Такова́го будём судить своим судом,

Всё своим будём судом судить да во чисто́м поли:

Во перьвы́х будём силитру жегчи на белы́х грудях,

Во вторых-то будём язык тянуть ис ко́реня,

30 А как ясны очи тянуть косиц́еми,

Ретиво́ серьцё да промежду ребра,[306]

А тогда отсе́кци ёму руки белыя да ноги резвыя,

Вдостали́ отсекци буйну голову,

Розмётать ёго да по чисту́ полю

35 А серы́м ёго волкам на та́сканье,

А черны́м ворона́м на ку́рканьё».

Как пошли тут калики путём-дорогою;

А да как стречалась им стрета́ немалая,

А немалая стрета́, да сам Владимер-князь

40 Со своима-ти с князе́ми и с боярами,

А с могучима, сильнима бога́тыри.

«Уж ты здраствуй-ко, Владимер-князь да стольнё-киевськой,

Со своима-ти с князьями-ти, всё бо́я́ры!» —

«Уж вы здраствуй-ко, калики-гости перехожия!

45 А куды у вас путь лежит, дорога-я?» —

«А лежит наш путь-дорожка во перьвы́х-то в красен Киев-град —

А да тут светым местам да помолитисе;

А да вдо́стали наша дорожка долгая,

А как долгая дорожка, дальняя —

50 А да вдостали ити в Ерусалим-от град

А как Господнему кресту да поклонитисе,

Ко Господнёму-то гробу приложитисе,

Как тут по святым местам да помолитисе». —

«Вы добро́-то, калики, думайте;

55 А Господь-от вам даст поры и времени».

Говорил-то Владимер таковы речи:

«Уж вы гой еси, калики перехожия!

Уж вы спойте-тко-то, братцы, мне Еле́ньськой стих;

Навеку-ту я не слыхал стиха Еленьського».

60 А как тут калики друг на дружку запоглядывали,

А как суночки снели с могучих плеч,

Востры копьиця потыкали да во сыру землю,

А как суночки повесили на копьиця,

А как становилисе калики во единой круг,

65 Как запели калики стих Еле́ньськия.

А как мать сыра земля затряса́ласе да сколыбаласе,

И в реченьки вода да сколыбаласе;

А у князя с плечь да покатилась буйна го́лова́,

Подломились у ёго да ножки резвыя;

70 А под правую руку подхватил да старая стары́ньшина,[307]

Под леву́-ту руку подхватил Добрынюшка Микитич млад,

За серёдочку-ту захватил Олёшенька Поповськой сын.

Говорил тут старый казак да Илья Муромець:

«Уж вам полно, вам братцы-калики, петь стиха Еленьського!

75 Покатиласе у князя с плечь да буйна го́лова́,

Подломились его да ножки резвыя».

Перестали тут калики петь стиха Еленьского;

Надевали суночки на плечи свои на могучия,

Они брали востры копьиця да во праву́ руку,

80 Как просили у князя милостины спасе́ныя:

«Уж ты гой еси, красно солнышко, ты Владимер-князь!

Ты подай жа нам милостину спасёную

А как ради самого Христа небесного».

Отвечает им Владимер-князь да стольнё-киеськой:

85 «Уж вы гой еси, калики перехожия!

А подать-то у мня топере вам-то нечего,

У мня золотой казны при себе не пригодилосе.

Вы подите-тко топере в красен Киев-град,

А подите ко мне да на широкой двор,

90 А во ти полаты княженецькия;

А как примёт вас Опраксея Королевичьня,

А накормит вас ведь до́сыта,

Напои́т вас она ведь допьяна,

Она много вам подаст да золотой казны».

95 Как пошли-то калики путём-дорогою,

А приходят они в красён Киев-град,

А как в красён Киев-град, ко князю на широкой двор;

Заходили в ти полаты в княженевськия,

Они молилисе Спасу всё пречистому,

100 А как матери-то Божьей Богородици;

А как бьют челом кнегины Опраксеи Королевичны:

«Уж ты здрастуй-ко, кнегиня Опраксея Королевичьня!

Ты напой-ко нас, калик да перехожия,

А подай ты нам-то милостину спасе́ную:

105 Приказал-то нам Владимер-князь».

А да напоила их ведь, накормила жа,

А дала им милостину спасе́ную,

А да как сама почивать пошла,

А да почивать пошла да в спальню горницю,

110 А послала тут ведь всё кухарку жа,

Приказала привести-то к собе в горницю

А того жо старшого подъата́манья.

«Ты поди-тко, Михайло Михаи́лович,

А зовёт тобя Опраксея Королевичьня:

115 У ней есть с тобой наказ — наказывать».

А как тут Михайлушко да не