– Разведи костер, а я ее почищу.

Увидев восхищение Стебана, Тэйн просиял. В Империи Ужаса нужно было приложить немалые усилия, чтобы завоевать чье-то расположение. Он с трудом подавил искушение похвастаться перед мальчишкой.

Именно в этом таилась опасность. Он мог переоценить свои способности, а потенциальный враг, напротив, должным образом их оценить. Так что он просто приготовил форель на костре, приправив ее щепоткой пряностей из товаров на обмен во вьючных мешках мула.

– Ух ты, ну и вкуснятина! – Расслабившись, Стебан стал еще более болтлив. Он уже успел задать Тэйну сотню вопросов, не давая ему возможности ответить. – Лучше, чем у мамы или Ширл.

Тэйн снова просиял. Умение готовить в полевых условиях было предметом его гордости.

– Кто это – Ширл?

– Так звали мою сестру.

– Звали?

– Она покинула нас.

Судя по тону, которым Стебан произнес эти слова, речь шла о смерти, а не о длительной отлучке.

IV

Стебан погнал стадо домой. Тэйн, осторожно ступая, последовал за ним. Мерин шел рядом, время от времени пощипывая траву и поглядывая на мула. Впервые Тэйн не сожалел о решении покинуть родной дом.

Маловероятно, что этот край станет новым домом, но ему уже нравился здешний народ, мнение о котором он составил, глядя на Стебана Клеклу. Они с мальчиком успели подружиться.

Стебан резко остановился и, выронив посох, поднес руку ко рту. Лицо его побледнело.

Тэйн ощутил, как встают дыбом волосы, – знакомое каждому претенденту чувство опасности. За тридцать лет оно ни разу его не подводило. Осторожно, словно избегая нападения кобры, он повернулся, проследив за взглядом Стебана.

На вершине холма неподалеку виднелся силуэт лошади и всадника, похожий на вырезанную из черной бумаги фигуру. Тэйн мало что мог различить в сгущавшихся сумерках, но, похоже, у всадника были рога.

Тэйн зашипел, подзывая мерина, и прислонился к седлу, на котором висело оружие.

Всадник спускался с дальней стороны холма. Стебан погнал овец быстрее. Он не произнес ни слова, пока впереди не показался дом Клеклы.

– Кто это был? – рискнул спросить Тэйн, решив, что близость огней и родителей придаст мальчику духа.

– Кто?

– Тот всадник. На холме. Ты, похоже, испугался.

– Ничего я не боюсь. Я на прошлой неделе волка убил.

Он избежал ответа. Историю про волка он уже рассказывал дважды, и все с бо́льшими подробностями. В первый раз Стебан хвастался, будто прогнал хищника. Потом заявил, что перебил зверю плечо камнем из пращи.

– Значит, я не так понял, извини. Но всадник все-таки был. И ты, похоже, его знаешь.

Огни дома Стебана становились все ближе. Мальчик и овцы снова ускорили шаг. Они опаздывали – Стебан чересчур увлекся, вытягивая увлекательные истории из нового друга, и не слишком следил за временем.

– Стебан? Это ты, малыш?

Перед ними появился покачивающийся фонарь. Державший его мужчина, несомненно, был отцом Стебана – те же глаза, те же волосы, но от беспокойства его лоб прорезали глубокие морщины. В левой руке он держал неприятного вида дубину.

К нему подошла столь же встревоженная женщина. Когда-то, понял Тэйн, она была очень красива – с точки зрения круглоглазых. Вне всякого сомнения, здешняя жизнь быстро превращала девушек в старух.

– Мама, папа, это мой новый друг. Его зовут Тэйн. Он был солдатом. Как дядя Микла. Он пришел из-за гор. Он поймал рыбу руками, а его конь может делать всякие штуки, но мул кусается, если подойти слишком близко. Я пригласил его на ужин.

Тэйн наклонил голову:

– Господин Клекла, госпожа. Да снизойдет на вас милость небес.

Он не знал, как правильно приветствовать людей на языке Ива-Сколовды, и его слова, несомненно, выглядели странно.

Муж и жена холодно смотрели на него.

– За нами наблюдал кайдаровец, – добавил Стебан и начал заманивать овец в загоны.

Старший Клекла окинул взглядом темноту:

– Недобр тот день, когда на нас падает их взгляд. Добро пожаловать, путник. Мы мало что можем предложить, кроме ночлега.

– Спасибо, господин. Я заплачу, так что ваши средства не понесут невосполнимой утраты.

В позе Клеклы чувствовалась некая напряженность, и Тэйн понял, что формальный подход здесь не приветствуется.

– Это Земстви, путник. Титулы, даже «господин» и «госпожа», не имеют здесь никакого значения. Их место в покоренных и управляемых краях, в Ива-Сколовде и центральных провинциях. Зови меня Тома, а мою жену Рула. Идем, я покажу, где разместить животных.

– Как пожелаешь… Тома. – Он слегка поклонился женщине. – Рула.

Та чуть нахмурилась, словно не зная, как отвечать.

Все оказалось сложнее, чем он ожидал. На его родине у всех были звания и титулы, а еще – запутанные, ритуальные протоколы и почести, которыми следовало обмениваться при общении.

– Еда им не нужна. Они паслись весь день.

Грубо сколоченный хлев семьи Клеклы занимала единственная костлявая молочная корова. Мул Тэйна ей не понравился. Сам же мул делал вид, будто ее вообще не замечает.

Другой скотины, кроме овец, у Томы не водилось, но и бедняком его нельзя было назвать. С коровой и овцами, он был богаче большинства мужчин. Богаче в некотором смысле даже самого Тэйна, чье состояние сводилось к металлу с меняющейся стоимостью и нескольким фунтам редких пряностей. И у кого из них было больше за душой?

– Тебе придется спать на улице, – сообщил ему Тома. – У нас нет места…

Тэйн сразу же почувствовал ложь в его словах:

– Понимаю.

Его озадачило слово «Земстви», имевшее общие корни со словами «граница» и «дикая местность». Теперь он, кажется, понял.

– Ты новый кайдаровец? – выпалил Тома, но тут же раскаялся в сказанном. – Прости. Расскажи мне про человека, которого ты видел.

Видя настойчивость Томы, Тэйн отключил все внешние раздражители и тщательно воспроизвел увиденное в памяти, как его учили. Хороший разведчик должен был помнить каждую мелочь.

– Крупный мужчина на крупной лошади, пестрой, лохматой. Мужчина с бородой. И с рогами.

– Проклятый Торфин. – Тома выплеснул злость, разбрасывая сено. – Это не рога. Это его шлем.

Тэйн подумал, что ему еще многое предстоит выяснить. Это была дивная земля, не похожая на спокойную, расчетливую Ива-Сколовду, какой он ее знал.

Он обвел взглядом маленький хлев. Его строители не обладали большим опытом. Он сомневался, что сооружению всего два года, – оно уже разваливалось.

– Можно пойти поесть. Правда, мы мало что можем предложить. Вареная баранина с капустой и луком.