– Итаскиец? – Гарун переглянулся с Рагнарсоном. – Чего он хочет?

– Аудиенции, повелитель. Он не сказал зачем.

– Кто он?

– Некий знатный господин, – пожал плечами Шадек. – Пожилой.

– Гм… В таком случае пусть войдет, – устало проговорил Гарун.

– И что дальше? – вслух поинтересовался Рагнарсон.

– Кто знает…

Их лагерь расположился в сотне миль к северо-востоку от Либианнина – достаточно далеко для кого бы то ни было. Ближайшие известные им итаскийцы были в Дунно-Скуттари, еще не вернувшись на север после переговоров с Учеником. Судя по докладам, они, несмотря на условия мира, пытались пошатнуть власть правоверных над королевствами к югу от Скарлотти.

Гарун двигался к горам Капенрунг. Идти ему было некуда, кроме старых лагерей. По той же причине присоединился к нему и Рагнарсон, распустивший свое небольшое войско. Его солдатам не терпелось вернуться домой, к прежней жизни. С ним осталось меньше двадцати пяти человек, и никто не знал, что делать с собственным будущим.

Вернулся Шадек:

– Итаскиец, повелитель. – Он приоткрыл полог, впуская худого старика.

Гарун поднялся, побагровев.

– Господин министр, – прорычал он, с трудом сдерживаясь, – должен сказать, меня поражает ваша смелость – или глупость. Лишь отважный негодяй или полный идиот явился бы сюда после того, как ты с нами поступил.

Он представил посетителя Рагнарсону, перейдя на собственный язык.

– Я? – переспросил министр. – Отважный? Вряд ли. Скорее, я дрожу от страха. Мои советники удивлены, что нам удалось дожить до того, чтобы встретиться с тобой. Они не верят, что ты достаточно искушен, чтобы отличить одного итаскийца от другого.

– Зачем их различать? – проворчал Рагнарсон. – Один лжец ничем не отличается от других. Боги благословили тебя, Гарун, предложив тебе мир. Я знаю отличный способ избавиться от этого червяка.

Гарун смерил министра взглядом:

– Жду предложений.

– В Тролледингии мы возим предателей из города в город в повозке, слегка подвесив за шею, – так, чтобы они немного приплясывали. Когда предатель оказывается в Тондерхофне, мы потрошим его и четвертуем, а потом посылаем четверти туши на все четыре стороны в назидание другим.

– Интересный обычай. Я не стал бы возражать, будь у меня селения, через которые можно было проехать, и столица, которую я мог бы назвать своей. Если бы не предательство, у меня были бы и селения, и столица, но никого не пришлось бы убивать. Так что, боюсь, придется обойтись чем-нибудь не столь зрелищным.

Министр не дал себя запугать – и поза его, и взгляд говорили о немалой отваге человека, добровольно взявшего на себя опасную миссию.

– Я тобой недоволен, – сказал ему Гарун. – Но ты однажды помог, так что говори.

– Факты таковы: хочешь верь, хочешь нет, но во время переговоров в Дунно-Скуттари моему родственнику удалось достичь тайного соглашения с Эль-Мюридом. Меня и мою свиту изолировали на несколько дней, во время которых подписали мирный договор. Гильдия согласилась на позорные условия в ответ на гарантию сохранности ее владений и жизни ее людей к югу от Скарлотти. Затем мой родственник отдал приказ, вследствие которого ты оказался в ловушке в Либианнине. Я признаю позор, но снимаю с себя всякую ответственность.

Гарун яростно уставился на него. Старик никак не реагировал.

– И все же это твоя вина, – сказал Рагнарсон. – С самого начала войн было ясно, что Грейфеллс заодно с Эль-Мюридом. Но ты ему не помешал.

– А это еще кто? – спросил министр.

– Мой товарищ по оружию, – ответил Гарун. – Браги Рагнарсон. Мне хотелось бы, чтобы ты ему ответил.

– Рагнарсон? Прекрасно. Я хотел с ним встретиться. И я ему отвечу: он не знает итаскийской политики. Грейфеллса невозможно обуздать без гражданской войны.

– Хватило бы капли яда, – презрительно фыркнул Рагнарсон.

– Оставим это, – сказал Гарун. – Вернемся к сути. Чего ты хочешь?

– Подтвердить наш личный договор.

– Какой договор?

– Тот, который мы заключили четыре года назад. Не хочу, чтобы он улетучился без следа лишь потому, что закончилось сражение.

– Закончилась твоя война, но не моя. Продолжай.

– Эль-Мюрид остается Эль-Мюридом. Он вовсе не сдался, лишь отступил ради передышки. Он контролирует почти всю территорию к югу от Скарлотти и посеял свои идеалы в плодородную почву к северу от реки. Если попытается снова, он может нас завоевать.

– И что?

– Ты сказал, что твоя война не закончилась. Я предлагаю дальнейшую поддержку. Сильное роялистское движение сможет помешать Эль-Мюриду, атакуя его бастионы за пределами Сахеля. И я все так же нуждаюсь в тайном союзнике, о котором говорил раньше. Мой родственник намерен сменить стратегию. Случайный удар ножом впотьмах мог бы стать неоценимым орудием.

– И как я полагаю, этой помощи недостаточно, чтобы посадить меня на Павлиний трон. Ее хватит лишь для того, чтобы я оставался полезным инструментом.

– Становимся едкими и циничными?

– Не станем этого отрицать.

– У меня есть на уме одна операция. Она может принести тебе достаточно богатства, чтобы стать властью, с которой будут считаться.

– Говори. Я пока что не решил перерезать тебе глотку.

– Естественно, это вопрос будущего. Поскольку флот связан войной, на Красных островах обосновались пираты. Их предводитель – изменник-чародей. Нам нужно, чтобы кто-нибудь его убил. Если этот кто-то окажется достаточно ловок, он может сбежать с пиратским сокровищем до прибытия флота.

Гарун взглянул на Браги. Рагнарсон пожал плечами:

– Ты бы позволил этому сокровищу ускользнуть из рук?

– Оно принадлежало Хеллин-Даймиелю.

– Понятно. Шадек, отведи куда-нибудь этого господина и устрой со всеми удобствами.

Эль-Сенусси увел итаскийца.

– А он хитер, – заметил Рагнарсон.

– Гм?

– Он посветил тебе в глаза блеском золота, и ты забыл про Либианнин.

– Думаешь, он говорил правду?

– Все возможно. Даже такое.

– У тебя есть связи в Хеллин-Даймиеле. Выясни, теряли ли они корабли с сокровищами.

– Сейчас?

– Тебе есть еще чем заняться?

– Пожалуй, нет. – Браги поднялся, хрустнув суставами. – Будь с ним осторожнее, Гарун.

– С ним я закончил. Больше он меня не увидит. Я тоже ухожу. Белул! Часовой, найди Белула.

– Куда ты направляешься?

– Ничего особенного. Личные дела. Удачи.