— Минаре! — он остановил ее. — Я прошу тебя молчать и не вмешиваться в то, что происходит.

Драконица склонила голову, “соглашаясь” с ним, а точнее не в силах противиться его просьбе, противостоять воле дракона. Он ведь глава семьи и не важно, что там решил Совет и кому передал права на состояние.

— Это бессердечно с твоей стороны, сын.

Вот что сказала ему мать напоследок, прежде чем исчезнуть из дома любовника, растворится во мраке коридоров. Нет сомнений в том, что она приняла его решение, но душой, как выяснилось она на стороне девушки.

— Ты так наживешь себе врагов, Сфайрат, — негромко заметил Кайшер, чуть погодя, хмурясь и улыбаясь при этом, — причем ни где-нибудь, а в собственном доме.

Наверняка, он слушал Минаре. Сфайрат уверен, что ее мысли всегда открыты для него.

— Ты думаешь мне нравится это? Когда все это закончится, все войдет в прежнее русло. В любви матери, я не сомневаюсь. Она права.

— Войдет, но не перегибай палку. Она переживает. Минаре видит ее чаще, чем ты.

— Ты тоже.

— Да, но она понимает ее, тогда как я вижу просто хорошо владеющую собой женщину.

* * *

Чертов Рихаррдлейн! Великовозрастный недоумок, скрипя всеми частями тела, все-таки рассказал ему, что потребовал от нее когда-то. Сфайрат с одной стороны надеялся на то, что это правда, а с другой стороны он молился всем богам, чтобы это было не так. Оба варианта не устраивали его по различным соображениям. Вэлиан сказала ему правду. У ее приемного отца и в самом деле большие тараканы в голове, размером со слона.

Сфайрат заявился к эльфу, в первый день, как только покинул Хорругарис. Он потребовал выложить все карты на стол, чтобы тот рассказал ему все и о ее матери, и о Вэлиан и даже об ее отце. Все что знал. О последнем все так же было известно очень мало. Помогла Винита и то случайно. Она вспомнила, что Нарейн был сильный загар, который не смылся даже спустя год и предложила начать поиски с Юга, в землях никогда не знающих зимы, с вечным царствующим в них летом, постоянной жарой, если не сказать, что пеклом.

Это не облегчило задачу, все бывшие государства элементалей, которые теперь поделены между драконами, эльфами, кочевыми народами, орками и гоблинами располагались на Юге, лишь одно на Севере и только потому что там была долина вулканов и гейзеров. Там теперь правят Светлые эльфы.

“Да, но много ли вы знаете государств где правили мужчины? Там ведь вроде был матриархат, в основном, нет?”

Немного. Рихаррдлейн смотрел на жену так словно видел ее впервые, но та усиленно не обращала на его изумление внимание. Наверняка, у них состоялся непростой разговор после, когда Сфайрат покинул их дом. Но это дракона не волновало. Эльфийка поделилась тем, что помнила, теми фразами, которые время от времени роняла мать Вэлиан. Кстати говоря, потрясающее сходство характеров. Ни одна, ни другая не стремились делиться своей личной жизни, распространяться о своих приключениях добровольно.

”И еще, его звали Охранн. Имя не самое распространенное. Наверняка, остались где-то записи кто он и к какому роду принадлежит.”

Не самое распространенное, Винита права. Они нашли его. Они — это Кайшер, Рэндалл и Сфайрат, оно упоминалось нескольких источниках. Связываться с правителями соседних государств было себе дороже, дольше так точно, но они нашли купцов, дотошных торгашей, что хранили бумаги еще от прадедов.

Надо признать что этот мир очень тесен, стоит только подумать об этом. Начни связывать ниточки казалось бы не связанных событий и ты обязательно найдешь общих знакомых.

Кто был общим знакомым? Чье имя заставило Рэндалла произнести самую длинную матерную тираду?

Тханна. Все вновь упиралось в нее. И тем не менее не приблизило их к разгадке. Никто не знал куда делся огненный народ и почему исчез так внезапно, местные библиотеки были пусты, а архивариусы лишь разводили руками.

“Все было на месте, уважаемые драконы. Иначе, я бы не привел вас сюда!”

Эта фраза, повторявшаяся в одинаковых словах и даже интонациях, успела порядком надоесть ему. Надежда на то, что затею с Вэлиан можно прекратить, медленно, но верно испарялась.

* * *

Сфайрат закрыл дверь, поворачиваясь к Минаре. Драконица

— Мама!..

— Сфайрат?

Откликнулась Минаре незамедлительно. Она была недовольна сыном последнее время. Этот тон, который он взял в последнее время, в общении с ней, огорчал ее. И это малое из тех чувств что она испытывала, глядя на то что творится под крышей ее дома.

— Я останусь сегодня дома, надо придумать другое хранилище для подарков.

* * *

Минаре накрывала на стол, по кухне носилась армада чашек, блюдец, тарелок и столовых приборов. Сфайрат только-только закончивший приводить себя в порядок наблюдал за всем этим кухонным действом уже пару секунд. Он лишь посторонился, встал подальше от дверного проема, чтобы его ненароком не задело.

— Доброе утро.

Фэйт чувствовал себя как никогда хорошо: в родных стенах и подушки мягче, и воздух слаще. Минаре оглянулась на него, ласково улыбнувшись. Она поспешила к нему, приобняла, приподнявшись на носочки и коснулась щеки губами.

— Доброе утро, милый. Садись за стол.

Хороший знак. Мать отошла за ночь.

Накануне, рассерженная драконица быстро навела порядок в комнате и, не проронив ни слова, ушла к себе в комнаты. Сегодня, она даже лицом просветлела. Фэйт хотел было заговорить с ней, успокоить, что все в итоге обойдется. Но передумал. Ни к чему это. Когда все закончится, это быстро забудется.

Ему же еще предстоит увидеться с Вэл. Он предчувствует, на этот раз без нотки предвкушения, что эта ссора должна будет отличаться от всех остальных. Даже от той, когда сознание обжигали мысли ревности. Его дракон был в бешенстве тогда.

“Еще бы! — откликнулся дракон нисколько не смущаясь постыдного, собственнического чувства. — Кому понравится, если его будут выставлять дураком?!”

— Нет, она уже проснулась. Я не стала говорить ей, что ты дома.

Это хорошо, что ничего не сказала. Сфайрат проследил за матерью кружащуюся по кухне миниатюрным зеленым вихрем.

“Весела!”

Минаре оглянулась, улыбнувшись. Потом покачала головой, с легкой укоризной в глазах.

— Решил не бриться сегодня?

— Нет, брился вчера.

Сегодня, Фэйт спешил выйти из комнаты, с одной стороны радуясь предстоящей встрече, а с другой стороны досадуя на себя. Он мог все испортить. Он вздохнул, а еще он знал, что нравится Вэл именно таким.

— Сегодня, побуду таким.

Фэйт настраивал себя на то, чтобы в какой-то момент не расслабиться, говорил себе, что ни в коем случае нельзя поддаваться, вступать в осмысленную дискуссию, выходить на конструктивный диалог, а четко гнуть лишь свою линию. Ее в прошлый раз довели бесконечные придирки и она расплакалась.