вглубь, при этом крепко держа его за запястье, словно опасаясь, что он убежит. В итоге они замерли перед небольшой комнатой с плотно закрытой дверью, чего-то выжидая. Смотря наверх, куда-то ближе к потолку, Мираи в свойственной ей крайне спокойной и неразборчивой манере вдруг обронила:

— Мы думали, что ты умер.

— Не скажу, что далеко от истины.

В конце концов, старый он действительно исчез — а новый был химерой новой личности и частички старых воспоминаний. Он даже не мог называть себя «Такигавой» в полной мере. Вот уж глупость. Кем он на самом деле был? Где проходила граница? Все это начинало утомлять. Ему стоило поступить как Цубаки — просто отречься от прошлого, забыться, наслаждаться настоящим. Но почему-то это было крайне сложно.

В ответ Мираи промолчала. Может, и так все понимала.

Наконец, дверь перед ними отворилась. Пропустив выскользнувшую изнутри девушку, Мираи жестом указала внутрь — пропуская Ямато в темный мир, сокрытый за стеной нитей из прозрачных бусинок. На секунду он помедлил, но потом сделал шаг вперед. В конце концов, будь что будет. Может, он узнает что-то полезное. Может, наоборот, разочаруется в себе прошлом, и тогда его будет проще отпустить. Сейчас он все еще мог уйти, оставить детали прошлого в неизвестности, но…

Нельзя вечно бегать от него.

Иногда надо встретиться лицом к лицу. Закончить начатое…

(как он убил Тайтэна)

Внутри стоял полумрак; единственным освещенным местом был невысокий столик, накрытый бархатной скатертью, за которой, раскладывая карты таро, сидела сухая старая женщина с пышной черной прической, больше напоминавшей парик. Она была настолько маленькой, что, наверное, ростом была Ямато дай бог по локоть; на носу у нее плотно сидели маленькие круглые очки, и он подумал — наверное, слепая. Одета она была в подобие храмовой одежды, словно мико давно ушедших из этого мира богов.

Дверь позади плотно закрылась, и Ямато остался наедине с неизвестной старушкой.

Он опустился на подушку напротив, и та вдруг хрипловатым голоском произнесла, не поднимая головы от карт:

— Такигава. Мне передали, что ты наконец нашелся. Взгляни на свое лицо… Столько шрамов…

Точно ли она была слепа?

— Но можно ли так сказать? — криво улыбнулся он.

Ее имя… Словно он помнил его… Слишком смутные воспоминания…

— Память схожа с фракталами; ты никогда целиком не исчезнешь, если цел хотя бы один. Из крошечного воспоминания, орудуя ситцем, можно выцепить и остальные, и восстановить личность целиком. Именно так работают юрэи — хватаясь за самые яркие воспоминания умершей личности, они постепенно выуживают и остальные воспоминания, личные, совсем незначительные, — проворковала старушка и пустила руку на карты. Ямато наблюдал за ее действиями неотрывно. — Но всегда нужен толчок. Вода не потечет под лежачий камень, так и воспоминания — не вернутся. Значит, что-то произошло, раз ты наконец сбросил с себя чужую маску и вернулся туда, где начинал. Ноги сами привели тебя сюда, в место, бывшее твоей колыбелью.

Действительно. Может, он пришел сюда неосознанно, и Мираи это увидела — а потому решила обратиться сейчас, а не раньше, боясь, что ее слова заденут не те воспоминания. Ведь так и было, с Оторой. Тогда голова начала болеть не только из-за повторного взлома, но и потому, что своим прикосновением и появлением он напомнил о девяносто седьмом году, резко выдернул в тот момент, сделал это резко. И это же и стало причиной возвращения доли воспоминаний. О бытие шиноби. Об Окамуре. О проникновении в «Хорин» и убийстве Хорин Аи.

Как давно все это было.

Но тот человек… Тот Такигава уже не вернется.

Помяв губы, он вновь робко взглянул на старушку.

— Значит, я когда-то давно работал на Вас? — когда та скептически фыркнула, он с болезненной неуверенностью вскинул руки. — К сожалению, я не так много и вспомнил. В основном дела, особенно последнее. И все.

— И ничего до этого?

— И ничего до этого.

Пробурчав себе что-то под нос, незнакомка вздохнула.

— И даже Мираи меня не назвала, вот чертовка. Хотя неудивительно, она всегда где-то на своей волне. Меня, — заметила она, — принято называть матушкой Йоми.

Ну точно. Как только она произнесла — все встало на свои места. Ямато несколько раз повторил ее прозвище, пробуя на вкус. Как влитое, словно до этого он часто произносил это имя. Наверное, даже сидел тут, выслушивая ее слова… Кем она была? Мираи сказала — нанимателем. Значит, матушка Йоми — фиксер? И он работал на нее? Стало быть, здесь он провел много времени до того, как его нанял Окамура для того рокового дела?

Он обронил этот вопрос, и матушка утвердительно кивнула.

— Тэнсай-кун действительно приходил сюда, ища кого-то достаточно тихого и спокойного для выполнения парочки его миссий. Насколько я знаю, он сильно прикипел к тебе, а потому нанимал довольно часто. В какой-то момент я даже начала волноваться, что он окончательно тебя перехватит! — хохотнула, вскинув руки, и висевшие на сухом запястье четки затрещали, ударившись друг о друга. — А потом случилось «это». Ему пришлось долго извиняться за то, что он лишил меня одного из хороших исполнителей.

— А я был хорош? — улыбнулся Ямато.

Отчего-то мысль о том, как Окамура извинялся перед этой маленькой грозной старушкой его позабавила. Как и то, с каким усердием она кивнула. Неужели он действительно был хорош? Черт, жаль, он ничего из этого не помнил.

— Я не люблю терять выращенные мною же ресурсы.

— Значит… мы работали тут давно?

— Да. Под моим покровительством, вы действительно работали тут давно. Такие как ты, Мираи…

Значит, скорее всего именно она воспитывала его как шиноби с младых лет. Стоило бы разозлиться, что именно по ее вине он стал наемником в столь юные годы, но Ямато не чувствовал раздражения или злости: может, так было проще. Возможно, для этого был повод. Тем более детей довольно легко послать следить за кем-то; никто не станет их подозревать. В чем-то это было логично.

Он лишь склонил голову вниз, немного жуя губу.

Ему говорили о собственной крови, о том, что он — потомок императорской ветви. Конкурент нынешнего принца на престол. Но знала ли об этом матушка Йоми? Может, это было знание, недоступное ей? Хотя она выглядела как женщина, что слышала все обо всех. Поэтому, слегка подумав, он решил переформулировать свой вопрос, чтобы не спрашивать подобное прямо в лоб. Сглотнул.

— Вы не знаете, кем я был… до нашей встречи? Тогда, давно?

— Конечно, я знаю.

Когда старушка произнесла это, Ямато вцепился пальцами в колени, чувствуя, как напрягся, словно тетива.