резко поинтересовался Ямато.

— Смогла «что»?

— Что ты сделала с моей собеседницей?

Она ведь не могла знать о том, что в голове у Ямато был искин. С другой стороны, сервер Цубаки был не здесь, лишь личность, и, быть может, без постоянного соединения ее и отключило; все из-за глушилки?.. Он не слишком хорошо понимал, как это работало. Это Ханзе, наверное, знал. Куда там Ямато.

— Хорошенько постаралась, — она пожала плечами.

— И зачем ты тут?

— Чтобы поговорить.

Ямато сконфуженно на нее взглянул.

— Просто поговорить?

— Да… — подумав, девушка тем же странным немного воодушевленным тоном добавила: — Я люблю разговаривать с людьми. О разном. В эти моменты они показывают свою настоящую натуру. А где их реальное «я», там и истина. А там… — она махнула рукой, очертив сигаретой что-то в воздухе, — будущее.

— «Будущее»? — Ямато насмешливо улыбнулся. — Ты типа предсказательница что ли?

— В наше время нельзя что-то предсказать с уверенностью на сто процентов, — покачала головой собеседница.

— Тогда я не понимаю, что ты тут забыла.

— Я же сказала — я люблю говорить, — затянувшись, она многозначительно взглянула на него. — Но больше всего я люблю болтать с обреченными людьми.

Ямато подумалось, что ему надо было разозлиться. Какая-то странная девчонка пришла и начала морочить ему голову. Но он столько всего странного увидел за недавний год: начиная с Оторы с его способностью мгновенно взламывать чужие души, и заканчивая призраком Цубаки, что он отчего-то не испытал каких-либо серьезных эмоций. Лишь выдохнул тяжело-тяжело, понимая, насколько устал от всего этого. Ему нужно было сделать так много. Найти собственное искупление, исправить все. Помочь Цубаки вырваться из ядра «Химико» окончательно, найти ребенка Харады. Помочь Окамуре…

Он так устал.

Ничего уже не хотелось.

— Что же ты тогда не стала болтать с Цубаки. Она-то прямо отлично подходит.

— Я не люблю тех, — медленно произнесла девушка, — кто воспринимает себя не так, как есть на самом деле, — и, опередив его очевидный вопрос, пояснила: — Она думает, что все еще жива. Но притворяется. Ты тоже притворяешься, не всегда, но часто. Ты же знаешь, что такая дорога… Не приведет тебя к счастливому финалу.

Может, она знала намного больше, чем виделось. Но таинственная подруга Масаки молчала, смотря вперед отстраненным взглядом. На лице ее не читалось ни единой эмоции, лишь равнодушие, апатия.

Но ее слова…

Это так.

Ямато знал. Это было понятно хотя бы потому, что весь его путь строился на трупах и крови. И дальше наверняка будет только хуже. Да, может, он и исполнит свои желания. Фальшивые, которые на самом деле были ему безразличны. Но какой ценой? Кто говорил, что помощь Окамуре не разрушит Эдо? Думал ли сам Окамура о том, что будет потом, дальше, в том таинственном темном будущем, которое хотел построить без корпораций?

Он просто следовал чужой воле, потому что так было намного проще. Вот и все.

— Чем больше желание, тем тяжелее расплата за него. Твоя жизнь никогда не станет прежней, Такигава. Но ты посеял семя: и оно начало расти. Не важно, бросишь ли ты сейчас все на половине пути, или продолжишь, что-то из него вырастет.

Ямато не ответил ей, смотря вниз, на город.

Затянувшись еще глубже, незнакомка выдохнула в воздух облачко дыма, и то медленно исчезло в ночном прохладном воздухе. Близился Новый год. Вторая годовщина событий, произошедших в подземном комплексе «Хорин». За спиной гудели поезда.

Теперь Ямато не был тем, кем был тогда.

Мог ли он продолжать называть себя «Ямато»? Это осталось, как привычка, но это было фальшивое имя. Не настоящее.

Надо было вернуться. Стать Такигавой окончательно.

«Ямато» жил в мире, где еще была надежда на счастливый конец.

Но, в итоге, он был просто химерой, сплавом двух разных людей. Ему никогда не вернуться: ни к образу Такигавы, что пошел на добровольную смерть в «Хорин» в девяносто седьмом, ни к Сумэраги Ямато, что выступал на подпольной арене и думал лишь о возврате долга. Все это было далеко, давно. В том месте, куда ему никогда теперь не дотянуться.

— Ты умрешь, — просто проговорила незнакомка.

Ямато медленно поднял на нее взгляд, не улыбаясь.

Не смотря на него в ответ, она тем же тоном, что и произносила все до этого, добавила:

— От тебя пахнет смертью.

Медленно вынув сигарету изо рта, Ямато прокрутил ее между пальцев. На ней он неожиданно заметил надпись — сделанную явно от руки. Наверное, ей самой. «Будущее знает», было сказано на ней. Знает… Ему эти знания были недоступны. Слишком уж оно было туманно, неразборчиво. Он должен был написать его сам.

Исправить черновик.

Сжав сигарету в кулаке, он отшвырнул ее прочь и повернулся к незнакомке.

— Как тебя зовут?

— Мираи.

«Мираи» значит будущее.

Ну конечно. Кажется, так называл ее Масаки. И, кажется, именно она на него и смотрела в их самую первую встречу; словно узнала. Значит, ждала ровно с того самого момента? Этого разговора? Или просто увидела, что наступил нужный час?

— Что ж, тогда, — резко отшатнувшись от сетки, Ямато криво улыбнулся: — Встретимся в аду, полагаю.

— Еще слишком рано в ад, — возразила Мираи, и в глазах ее сверкнуло неудовольствие. — Мы все успеем там побывать, поверь. Прежде всего тебе нужно кое с кем встретиться. Это гораздо важнее твоего желания пойти и убить себя ради других.

— С кем это? — насмешливо фыркнул он.

— С женщиной, бывшей твоей нанимательницей, Такигава. Твоей и моей.

А затем Мираи чуть задрала штанину.

Ямато замер, когда увидел на ее лодыжке татуировку в виде полосы; такую же, как и у себя. Выходит, она тоже была из числа шиноби?.. Такая же молодая, с таким же символом. И тогда она его узнала не из каких-то мистических практик, а потому что вспомнила: ведь, видимо, когда-то давно они работали вместе. Сглотнув, он с трудом оторвал взгляд от тату и поднял глаза на Мираи; та же, увидев сомнение на его лице, расплылась в едва заметной улыбке и поманила к себе пальцем. Она звала его туда, обратно в прошлое, то, какое он никак не мог вспомнить… Стоило ли идти?

С другой стороны, что его останавливало?

Заведение, куда она привела его Мираи, было небольшим кафе где-то в глубине Нео-кабуки-те; когда он вошел внутрь, там играл легкий джаз, а посетители вокруг в модной одежде иностранного стиля даже не повернули свои головы, лишь один, стоявший ближе всех к выходу, в смешной шляпе с широкими полями, кивнул Мираи. Та же это проигнорировала и направилась куда-то