Для физика одно из важнейших свойств времени — его анизотропность. Это значит, что в мире, в котором мы живем, время течет только в одном направлении, из прошлого в будущее. Река времени, в отличие от обычной реки, не имеет рукавов и параллельных русел. Прошлое может определять будущее, но не наоборот (по крайней мере до тех пор, пока не изобретена машина времени). То, что произошло, изменить невозможно[45].

События прошлого, как выразился поэт, «гаснут во времени». Их материальные следы постепенно стираются и исчезают с лица земли. Люди изобрели множество средств борьбы с забвением прошлого — музеи, архивы, библиотеки, фотографии и видеозаписи. Интернет, наконец. В природе же память о прошлом обычно не сохраняется, хотя есть замечательные исключения из этого правила. Вспомним годовые кольца деревьев, в которых записана информация о климатических событиях прошлого, иногда удаленных от нас во времени на сотни и тысячи лет. Но в целом прошлое Земли, особенно очень далекое, с большой неохотой открывает свои тайны.

В этой книге мы говорим о родословной животного мира. Что делает историк, если ему необходимо восстановить генеалогию какой-нибудь семьи или большого рода? Он старается отыскать достоверные документальные свидетельства, содержащие нужную ему информацию. Чаще всего это архивные документы, причем самые разнообразные — выписки из метрических книг, жалованные грамоты, автобиографии, даже личная переписка. Могут быть «документы» и иного рода, скажем надписи на надгробных обелисках и саркофагах. Но, даже имея доступ к богатейшим архивам, историку далеко не всегда удается восстановить генеалогию во всех ее деталях. Часть информации неизбежно утрачивается, свидетельства прошлого гибнут в огне пожаров или от зубов (или жвал) животных-вредителей, портятся от влаги или плесени. Однако в сравнении с задачей историка задача ученого-биолога, реконструирующего историю животного мира, значительно труднее. Интервалы времени, с которыми он имеет дело, охватывают не века и тысячелетия, а миллионолетия, да и от огромного большинства живых существ, некогда скакавших, пресмыкавшихся или неспешно бродивших по земле, никаких следов не осталось. Мы уже видели это в первой главе на примере заглавного героя этой книги, LUCA. Поэтому правильнее не сокрушаться о том, как много пробелов содержит наше знание о прошлом животного мира, а восхищаться тем, сколь много удалось узнать назло усилиям беспощадного бога времени Кроноса (он же Сатурн; рис. 3.1).

В течение последних двух с половиной столетий важнейшим поставщиком сведений, необходимых для построения генеалогии животных, была палеонтология. Хотя эта наука довольно молода и возникла где-то в самом конце XVIII столетия, окаменелые остатки животных и растений привлекали внимание людей еще в Античности и Средневековье. Но как же много лет, чернил и смекалки потребовалось, чтобы стала общепринятой идея об их принадлежности видам, давно исчезнувшим с лица земли, жившим задолго до человека. Некоторые из них настолько древние (трилобиты, аммониты, дейноцефалы), что не имеют близких родственников среди ныне живущих видов — они сгинули миллионы лет назад вместе со всей своей родней.

Например, во времена Карла Линнея палеонтология только-только начинала зарождаться, и великий швед едва ли догадывался, какое множество удивительных и ни на что не похожих тварей обитало на земле в геологическом прошлом. Пришлось бы ему изрядно поломать голову, чтобы определить их место в его Systema Naturae![46]

Конечно, существование окаменелостей никем не подвергалось сомнению; их изучали ученые и коллекционировали натуралисты-любители. Однако природа окаменелостей долго оставалась загадкой. Еще в XVII–XVIII столетиях бытовало мнение о том, что они представляют собой lusus naturae (игру природы), то есть образчики минералов и камней, лишь случайным образом похожие на части тел животных и растений. Если же животное происхождение ископаемого черепа или раковины сомнений не вызывало, то их связывали либо с современными животными, погибшими сравнительно недавно (например, в результате Всемирного потопа; не будем забывать, что в рамках традиционной библейской хронологии наша планета очень молода, и «потоп» имел место каких-нибудь несколько тысяч лет назад), либо с фантастическими созданиями, известными из мифологии, драконами или великанами. Научная палеонтология возникла лишь тогда, когда стало очевидно, что окаменелые остатки чаще всего принадлежат видам, давным-давно исчезнувшим, но в свое время не менее живым и реальным, чем современные.

Данные, полученные палеонтологами, сыграли важнейшую роль в становлении биологической картины мира и эволюционной теории как ее центрального элемента[47]. С каким же материалом приходится работать исследователям вымершей фауны и флоры?

Всю совокупность окаменелых остатков живых организмов, сохранившихся в слоях осадочных пород земной коры, часто называют палеонтологической летописью. Но это летопись без летописца. Не было никакого «монаха Нестора», разложившего в правильном порядке по слоям горных пород вожделенную добычу палеонтологов — все эти окаменелые позвонки, раковины, зубы и отпечатки листьев. Каменная летопись сформировалась в результате совместного действия многих разнонаправленных и зачастую хаотичных факторов. Она дает лишь очень искаженное и обрывочное представление о той жизни, что процветала на нашей планете 20 или, скажем, 200 млн лет назад. Это не препятствует ученым делать вполне обоснованные выводы, но им приходится прилагать много усилий, чтобы понять, насколько искажена эта летопись и какие поправки следует внести, чтобы получить более близкую к реальности картину прошлого.