медведицы смелее в поле,

У которой отняли детей.

Вепрь свирепый он и опытный охотник.

Где бы он ни становился на привал,

Не застать его врасплох в одном исподнем.

Я ж за все походы не припомню,

Чтобы он с народом ночевал.

Он сейчас сидит в какой-нибудь пещере

И плюёт на сталактит иль сталагмит.

Весь народ ему, как полководцу, верит

И при вашей первой же потере

От Авессалома убежит,

Духом упадёт и даже самый дерзкий

Самого себя от страха сдаст в ломбард.

Станет на земле от дезертиров тесно,

Ибо всем в Израиле известно,

Как Давид хитёр, умён и храбр.

Лишь количеством людей, а не уменьем

Победить его возможно. Мой совет –

Чтоб сломить его людей сопротивленье,

Надо войск собрать для нападенья

Столько, как песка при море нет.

Мобилизовать всех вплоть до уклонистов,

Пусть похерят психи белый свой билет.

Где б в местах укромных царь ни схоронился,

Ты, Авессалом, своей десницей

Вытащишь его на белый свет.

Как роса под утро выпадает густо,

На любой травинке каплями блестит,

Спецотряды всюду ты рассыплешь дустом.

Как бы ни был таракан искусен,

Пруссака добьёт инсектицид.

От царя Давида люди расползутся,

В трещине всем вместе им не усидеть,

С силой нашей им тогда не разминуться.

Самый смелый скуксится, как цуцик,

И Давида ожидает смерть.

А войдёт он если в город какой-либо,

То придут с верёвкой люди налегке.

Пострадавшие от царского либидо

Отомстят Давиду за обиды

И утопят, как щенка в мешке.

Мы Израилю вязать царя поможем,

И не вывернется он от нас винтом.

Спеленаем мы Давида и стреножим,

Столько с ним в мешок камней положим,

Что не сыщешь камушка потом».

И сказал Авессалом и весь Израиль:

«Хусия совет во всём куда верней,

Чем слова Ахитофела на собранье.

Дальновидней Хусий Архитянин

Оказался…» Как бы так — хитрей!

Попросту сумел совет Ахитофела

Лучший он разрушить. Так Господь тогда

Словоблудием Хусиевым умело

Заболтал хорошенькое дело,

Как убрать Давида без труда.

Люди верные Давида известили,

Рассказали про Ахитофела план.

Царь отряд уставший поднял через силу.

Сделали бойцы, как их просили,

В ночь ушли они за Иордан.

А Ахитофел от огорчений крайних,

Видя, что Давид уже не в западне,

Отомстил, как мог, всему собранью -

По дому оставил завещанье,

Сам же удавился на ремне.

Глава 18. Плач Давида по восставшему сыну

«О, сын мой, сын мой, бедный мой Авессалом!

О, кто бы дал мне умереть вместо тебя»…

Прекрасный получился бы псалом,

Как по сынку отец скорбит, любя.

Когда ж Давид пришел в Маханаим,

В пустыне наглотавшийся пыли,

С престола сыном собственным гоним,

Такие мысли в голову не шли.

Тогда ещё Давид с иных скорбей

Совсем не собирался на погост…

Царь осмотрел всех бывших с ним людей,

А их совсем немало набралось.

Царь сотников поставил над толпой,

И тысяченачальников Давид

Назначил, чтоб в науке боевой

Отряды не имели бледный вид.

Собрав войска, царь людям заявил:

«Я сам пойду пред вами впереди,

Как много раз до этого ходил».

Но люди отвечали: «Не ходи.

Ведь если побежим мы иль умрёт

Хоть половина наших — не беда.

Ты новых наберёшь людей в поход,

Не оскудеют наши города.

Ведь ты один — что десять тысяч нас.

Тебя убьют, а мы тогда куда?

Чей выполнять прикажешь нам приказ?

Ты нас, Давид, пугаешь иногда.

Ты в городе седи, руководи,

Депеши шли, так лучше будет всем.

Пока ты жив — народ непобедим,

А вдруг умрёшь, добавишь нам проблем».

Царь отвечал тогда под дым кадил:

«Я поступлю, как скажет мой народ».

По тысячам, по сотням выводил

Давид войска из городских ворот.

Как Ленин, по приезду на вокзал,

Держал Давид торжественную речь,

Начальникам своим царь приказал

Авессалома для него сберечь.

А сын мятежный вёл Израильтян

На бой с другой противной стороной

Иудиных кровей из поселян,

И бить кого, им было всё равно.

В лесу Ефремовом они дрались.

Народ Израильский был поражён.

Душ двадцать тысяч в небо вознеслись,

Без попечения оставив жён.

Сражение пошло по всей стране,

И погубил тогда дремучий лес

Народа больше или наравне,

Чем положил мечей кровавый блеск.

Себе представил, что за лес такой?

Болот непроходимых перебор

Иль вурдалаки с бабою Ягой

Открыли бар с названьем «Мясной бор»?

Но встретился тогда Авессалом

С людьми Давида. Испугался мул,

Рванул, как конь, сквозь чащу напролом,

А головы наездник не пригнул.

Авессалом имел огромный чуб,

Что начинался чуть не от бровей…

Но появился вдруг по ходу дуб

И прочно чуб застрял среди ветвей.

Меж небом и землёй так и повис

Авессалом, хоть до земли вершок.

Не спрыгнешь с этой виселицы вниз,

А потому болтайся как мешок.

Хоть нож какой иметь, а лучше меч.

А здесь в руке не верный меч, а кнут…

Так волосы красивые до плеч

Авессалома жизнь перечеркнут.

Увидел некто дуб — висит на нём

Авессалом… Как это понимать?

Он срочно к Иоаву, дурачком

Прикинувшись: снимать иль не снимать?

Сказал на это Иоав тогда:

«Зачем ты труп на землю не поверг?»

— «Как бы не так, нашли вы дурака.

Ведь царский сын не просто человек.

Когда б я руку на него поднял,

А царь Давил велел его сберечь,

То вы бы сами вздёрнули меня,

И речь пошла бы не о серебре

В награду. Но висеть мне резон

С ним рядом, омрачать окрестный вид.

И потому я прочь подался вон,

А он пусть как повис, так и висит».

В ответ на это молвил Иоав -

Что мне с тобою время зря терять -

В Авессалома три стрелы вогнав,

Велел ещё живого с дуба снять.

Оруженосцам он отдал приказ

Добить Авессалома, умертвить.

И десять отроков, хотя бы раз,

Отметились, чтоб босса не гневить.

Труп в яму бросили в лесу они,

В избытке наметав над ней камней.

Вот так Авессалом закончил дни,

Кого Давид любил иных сильней,

Братоубийство извинил кому,

А получил взамен итог простой -

Разменною монетой на кону

Сын выставил Израиль за престол.

Начальник протрубил для всех отбой,

Щадил народ, хоть раньше был неправ,

Когда из Сирии вернул домой