И отлично различает… а-ах!.. мужской и женский тембры, так что тебе, моя драгоценная, моя непревзойденная, лучше помолчать, поняла?

И все это – чуть ли не мурлыча.

Я разве что рот не разинула от такой информации. И от драконьего лицемерия заодно! Надо же, а ведь нам рассказывали, да и везде написано только то, что норию нужно уговаривать! Естественно, мы все были уверены, что она понимает именно речь. А оказывается, говорить можно что угодно!

Хотя я ни разу не слышала, чтобы мужчина говорил вот так… Буквально лаская голосом… Мне самой внезапно захотелось «показать несравненный цветок, спрятанный в изысканной вазе». И я тут же покраснела. Понятно, что речь шла о «сережках», скрывающих в себе полупрозрачные красные лепестки. Но именно эту фразу, про спрятанный цветок, профессор проговорил, косясь на меня и двусмысленно ухмыляясь.

А потом присел на корточки и очень медленно, осторожно протянул к нории руку. А та вся потянулась к его пальцам – не как мой мандрагор за колбасой, хищным рывком, а робко, подрагивая листиками.

– Моя прелестница… – урчал дракон. – Подари же мне хотя бы один лепесточек! Ну неужто ты, как и моя возлюбленная, хранишь свои сокровища для какого-нибудь жалкого человечишки-практика-анта, а-ах… О-о-о, да, да… Ах, если бы моя драгоценная Тиана реагировала на меня так же, как ты! – И тем же тоном: – Смотрите, слушайте, студентка Элиот, и учитесь, а-ах… учитесь!

– Да я учусь, – шепотом откликнулась я, понимая, что таких высот мне ни за что не достичь.

Кто бы мог подумать, что у язвы и зануды Роукса может быть такой голос! Если закрыть глаза и представить, что это не он, так и влюбиться можно…

Конечно, зажмуриваться я не собиралась. Наоборот, пялилась на профессора, не отрывая взгляда. Когда он вот так разговаривает, становится еще красивее… Славно все-таки, что я не влюбленная дурища и мне от него ничего не нужно!

– И я призываю учиться вовсе не у меня, – нежно сообщил дракон. – О, звезда моих очей, о-о-о… учиться тебе, Тиана, следует у нории. Именно подобную… а-ах… реакцию на мои слова я желаю наблюдать у тебя, а не у этой болотной кокетки. Тогда ты воистину превратишься в само соверше-енство! И вот тогда я действительно буду готов умереть, ах, умереть от счастья-а-а…

Тьфу ты!

И тут на ладонь профессора наконец упал длинненький трехлепестковый цветочек, потом второй, потом еще один…

– Отлично, – сказал он уже нормальным голосом, без следов интимной хрипотцы и прочих томных изысков. Ласково погладил норию по листочкам и поднялся. – Держи, Тина. Ну что, пойдем искать мужское растение? Далеко друг от друга они не растут.

Я аккуратно запаковала добытый ингредиент и помотала головой, вытряхивая из нее драконье наваждение.

Огляделась по сторонам, шагнула влево, вправо – и обрадованно воскликнула:

– Да вот же он!

Метрах в двух от соблазненной профессором «девочки». Явно мужичок! Толстенький стебель, крепкие веточки, такие же яркие листья, а вот сережки потоньше. Но мне-то от мужской особи нужен корень, а не цветок!

– Какой же ты краси-и-ивый… – «запела» я, невольно подражая интонациям профессора. – Ой, просто вылитый эльф, только такой мужественный, такой мощный!

Прямо как дракон, ага. Но не скажешь ведь это вслух…

Крошечное деревце замахало на меня ветками и подалось назад.

– Ну, не стесняйся, краса-авчик, мне только твой корневой чехольчик на память. Ты же все равно его скоро отбросишь и вырастишь себе новый, а он такой чуде-есный!

Но нория-мальчик зашуршал листвой и будто осел. Я быстренько продолжила уговоры и через минуту поняла, что растение закапывается. Не нравлюсь я ему, что ли?

– А ты уверена, что эта нория отдаст тебе корешок? – каким-то странным голосом спросил за спиной профессор.

– Отдаст, конечно, – ответила я, прерывая уговоры. – Мне, собственно, не корень ведь нужен, а калиптра – это корневой чехол, он меняется каждый день и…

– Да-да, я знаю. Но боюсь, что…

Роукс опустился рядом со мной на корточки, и я немедленно на него шикнула:

– Отойди! Нория – гетероориентированное растение, на представителей своего пола плохо реагирует, даже иногда начинает закапываться… Хм…

– Да что ты говоришь, моя драгоценная! – восхитился он мурлычущим тоном, и деревце заинтересованно потянулось на мужской голос.

Ой…

– Тиана, это тоже женская особь. Просто упитанная очень, – сказал профессор, и я наконец сообразила, что он едва сдерживает смех.

Позорище-то какое…

* * *

Не знаю, спасла ли я свою репутацию лучшей ученицы в глазах профессора Роукса, но сама была собой очень довольна: корешок-калиптру у найденной наконец нории-мальчика я выпросила быстро, без проблем и не особо унижаясь.

Как только добыча была упакована в отдельную колбочку, профессор безмолвно притянул меня к себе и открыл портал.

К сожалению, мы оказались не в общежитии, а на парковой аллее, ведущей к нему. Я немедленно замерзла, так как разница в температурах между Зан-Тери и МУМИ была весьма значительной.

– Прости, не подумал.

Одно короткое заклинание – и сначала меня окутало тепло, а после на плечи легли мужские руки.

– С-с-спасибо, – запнувшись, поблагодарила я, и задрала голову, глядя на лицо Аликса Роукса.

В полумраке, рассеиваемом огнями фонарей, оно казалось словно выточенным из мрамора. Или из снега… Бледный, пепельноволосый, он выглядел как-то невероятно… сказочно. Мне было сложно сделать шаг назад и разорвать контакт между нами. Было сложно не проваливаться в созерцание… потому что дракон что-то говорил, а я таяла от его голоса – как женская особь нории хорион.

– …там все и сделаем. Хорошо, Тиана?

– Что?..

Я словно очнулась от забытья.

– Ты меня не слушала?

– Слушала, – соврала я. – Но повтори, пожалуйста.

В кофейных глазах появился скепсис, но, к счастью, дракон не стал отпускать комментарии.

– У меня есть идея, где можно сварить зелье. На территории МУМИ, и это достаточно уединенное место. Там нам никто не помешает.

– Это хорошо. Но я могу сварить его и у себя в комнате.

– Можешь. Но я очень неплохой зельевар