условий ложной принадлежности является то, что вы всегда остаетесь в роли последователя. Как только вы пытаетесь взять на себя лидерство, вы встречаете сопротивление. Группа чувствует страх перед лицом проявившейся сексуальности, харизмы, интеллекта или творческого начала, которые могут нарушать сложившийся порядок вещей. Ваша восходящая звезда может быть воспринята окружающими подсознательно как чье-то смещение на низшую должность или полная потеря востребованности.

Само восхождение вашей звезды ставит под вопрос существование общественного положения. Разве в семье может быть больше одной звезды?

Поэтому звезда, живущая в нас, отказывается восходить. Может быть, из-за боязни подвергнуть риску нашу принадлежность; может быть, из-за отсутствия несгибаемости духа, которое берет начало в том, что вы нестабильны или лишены опоры. Но в большинстве случаев мы сами избавляемся от своей «звездности». И делаем это не один раз, а постоянно, уклоняясь от возможностей, от трудных разговоров, от разногласий, даже от вызывающих нарядов, сильных эмоций, неловкости, продолжая сидеть в своей тесной квартире из-за боязни поступить не так, как хочется.

Разница между приспосабливанием и принадлежностью состоит в том, что приспосабливание по своему определению ― добровольная уступка части нашей целостности в обмен на благорасположение. Подобно тому, как рассказывают братья Гримм в сказке Золушка, ее сестры были готовы буквально отрезать пальцы ног, лишь бы втиснуть их в хрустальную туфельку. Ложная принадлежность предпочитает, чтобы мы держали язык за зубами, сдерживали эмоции и оставались на вторых ролях, блокируя свое естественное стремление к духовному росту.

Мы можем какое-то время пожить в таких местах, оставляя все как есть и получая преференции, невзирая на заплаченную цену. Но трудности возникнут, когда эти негласные условия начнут проявлять себя. Возможно, мы изначально знали обо всем, и уже стало невозможно дальше продолжать это игнорировать. Возможно, нам это стало очень дорого обходиться. Или мы утратили иллюзии в результате конфликта, болезни или потери. Но всегда есть черта, за которой компромисс с самим собой невозможен. Хотя ложная принадлежность может быть какое-то время полезной и продуктивной, но душа беспокоится, когда достигает так называемого стеклянного потолка, то есть ограничения, которое не дает идти вперед. Мы можем уклониться на время от этих ограничений, но по мере того, как мы растем по-настоящему, невидимые границы окружают нас, и наша глубокая привязанность к коллективному мышлению группы слабеет.

Жизнь отщепенца

Очень трудно точно установить тот момент, когда нечто ценное укрывается от нашего внимания, но в этом и заключается стратегия выживания в нашем безжалостном мире. Пытаясь обеспечить себя защитой от уязвимости, мы загоняем свои таланты глубоко внутрь. Со временем это разделение проявит себя в кризисе или через апатию и депрессию. Духовный или творческий паралич может развиться из-за длительного подавления своих способностей. Возможно, это добровольно наложенное на себя изгнание когда-нибудь и защитит нас, но в данный момент затрачиваемая на это энергия совершенно опустошает нас.

В мире существует столько же видов тишины, сколько и звучащих в нем голосов. Между музыкальными нотами всегда есть пауза, благодаря которой возрастает драматизм исполнения; есть тишина, которая повисает внезапно в тот момент, когда наше внимание захвачено чем-то прекрасным; существует тишина, которая приглашает послушать очередную историю; а есть тишина, предваряющая некое новое начало.

Но тишина или молчание, унаследованные либо приобретенные из-за чувства стыда, ― это темный покров, нависший над целостностью вашей искренности.

Если что-то существенное осталось невысказанным, все остальное, честно говоря, не так уж и важно. Жизни некоторых людей замысловато устроены: они с самого начала и до конца оставаются безмолвными. Может быть, имели место жестокость, насилие, непредсказуемость, страх, который заставил их замолчать; возможно, это и есть безмолвие, которой берет начало в унынии; или, может быть, все дело в том, что индивидуальный язык вещей ощущается слишком сакральным, чтобы быть услышанным другими. Каким бы ни было происхождение этого молчания, со временем оно породит атмосферу изоляции, из-за которой мы страдаем и к которой одновременно парадоксальным образом причастны.

В молчании заключена сила, потому что она удерживает все деликатное, ранимое от пристального внимания со стороны, критики, пренебрежительного отзыва, вмешательства и изгнания. Тот, кто хранит молчание, держит все под полным контролем. Никто не сможет нанести вред тому, что он держит в секрете за семью печатями, пока оно остается скрытым. Молчание ― это, бесспорно, сила, но что, если молчание обратится против своего хранителя и станет его тюремщиком? Если оно начнет подавлять естественную потребность разговаривать, стремление петь, страсть к внесению своего вклада? Очень многие ждут особого приглашения поговорить, или же некоего разрешения, чтобы внести свой вклад, поучаствовать. А что, если приглашение никогда не поступит?

Что, если молчание мешает нам достичь цели или наладить отношения с другими людьми? Что, если молчание мешает конструктивному несогласию, такому, которое обличает несправедливость и побуждает к переменам? Что, если молчание причастно к тому, что в тот момент, когда надо было призывать к революции, мы просто ждали ее свершения?

Молчаливый виртуоз

Юная музыкантша по имени Ципора пришла ко мне несколько лет назад в состоянии тяжелой депрессии. Она объяснила, что у нее парализованы творческие чувства, из-за чего она не может взять в руки музыкальные инструменты и сыграть на них, чтобы унять ощущение своей малозначительности. В одной из комнат в своем доме она хранила музыкальные инструменты и музицировала, но теперь не могла заставить себя даже зайти туда. Почти каждую ночь она видела сны о своих инструментах, выброшенных на свалку, упавших на пути в метрополитене, забытых под дождем. Однако лишь один сон позволил нам добраться до самой сути проблемы.

Молчаливая виртуозка, сон Ципоры

Мне снится, что я бездомная, живу внутри фортепиано. Я играю на деревянной доске и воображаю себя виртуозом, но не слышно ни звука. Однажды кто-то приходит и неуклюже играет несколько нот на фортепиано. В конце концов методом проб и ошибок незнакомец случайно находит несколько изумительных, берущих за душу аккордов, и я ему так завидую!

Из содержания этого сна я поняла, что Ципора живет не