Эмма подтвердила:

– У меня именно так.

– Что еще, по-твоему, ей следовало бы знать? – спросил Майк.

Макс помолчал, вспоминая самого себя в возрасте Ханны.

– Ну, может, об игре «Промотай вперед»?..

Майк вопросительно посмотрел на него.

– Кажется, я такой не знаю, Макс.

Тот пожал плечами.

– Ты, наверное, помнишь из наших прошлых разговоров, что детство у меня было не сахар. Да и не только детство – все время, пока я не стал взрослым. При такой жизни легко утратить всякую надежду. Все плохо, а как сделать так, чтобы было хорошо, непонятно. И легко наделать глупостей. Поступков, которые в будущем приведут к серьезным последствиям, если примешь неправильные решения.

Макс помолчал, пожевал губами, вспоминая.

– Когда мне исполнилось пятнадцать, я сбежал из приюта, в котором прожил все детство. В те времена в пятнадцать лет ты считался практически взрослым. Я не рассчитывал, что кто-то вдруг начнет обо мне беспокоиться – я и раньше-то заботы никакой не видел. Два дня я шел куда глаза глядели, иногда ехал на попутках и ночевал где придется. Мне просто хотелось убраться оттуда как можно дальше.

К концу второго дня разразилась ужасная гроза. Ливень шел стеной, и спрятаться от него было негде. Я плелся по дороге, мокрый как мышь, а машины одна за другой проносились мимо. Никто не остановился, – он пожал плечами. – Я их не виню. Наверняка видок у меня был тот еще. Какой-то подозрительный пацан с узлом одежды за спиной, бредущий неведомо откуда неведомо куда…

Макс вздохнул.

– Наконец я добрался до какого-то маленького городка. К тому времени я промок до нитки, проголодался, вымотался как собака и был зол на весь мир. Я ненавидел всех, кто проехал мимо меня на шоссе, всех, кто жил лучше, чем я, свое положение… Да что там, просто бесился, да и все: денег у меня не было, переночевать было негде. Так что я просто брел без цели и копил в себе злость. По пути мне попался продуктовый магазин, и я вошел внутрь. Долго ходил по рядам, глядя на еду, на которую у меня не хватало денег, и радуясь теплу, из которого вскоре пришлось бы уйти. И что-то внутри меня сломалось.

– И что ты сделал? – тихонько спросила Эмма. Она слушала, затаив дыхание.

– Я решил украсть какую-нибудь еду и сбежать, – ответил Макс. – Единственной живой душой в магазине был старик, сидевший за кассой. Я понимал, что догнать меня он не сможет. Подумал, что если выберу с умом, то смогу унести в руках и карманах достаточно продуктов, чтобы хватило на пару дней. И начал осуществлять свой план. Медленно переходил от ряда к ряду, выбирая…

– А потом сбежал? – спросил Майк.

Макс покачал головой:

– Нет. Сначала я заглянул в последний ряд, чтобы рассмотреть того старика. Он просто сидел и читал газету. Словно даже не подозревал о моем присутствии. Так что я прокрался обратно в средний ряд, из которого можно было выскочить прямо к двери. Затем медленно подошел к самому концу ряда. Если бы я прошел еще немного – старик смог бы меня увидеть. А потом рванул со всех ног.

– Значит, ты все же украл еду? – недоверчиво спросила Эмма.

– Не совсем, – хмыкнул Макс. – В смысле, я собирался. Заткнул голос совести. Мысленно оправдал себя, позволяя себе совершить неправильный поступок. Разрешил себе поступить как человек, которым я на самом деле не был и быть не хотел.

– И что было дальше? – спросил Майк, стараясь не улыбнуться.

– Магазинная дверь открывалась наружу, – начал объяснять Макс. – Так что я планировал подбежать к ней, толкнуть и умчаться прочь… – Он помолчал, опустив голову. – Вот только старик оказался куда умнее и проворнее, чем я думал. Видимо, пока я осматривал себя, проверяя, надежно ли распихано по карманам все краденое, он неслышно встал и запер дверь. А потом уселся на то же место и сделал вид, что читает газету.

Глава 20

Майк все же улыбнулся.

– И как дверь, уцелела?

– О, она-то устояла! Это я отлетел назад и рухнул на спину, – вздохнул Макс. – Я ведь врезался в нее со всей силы, рассчитывая, что она распахнется. Но она даже не дрогнула.

– И что сделал тот старик? – спросила Эмма.

– О, он просто подошел и встал надо мной, – продолжил рассказывать Макс. – Лежу я, а вокруг меня разлетевшиеся крекеры, печенье, вяленая говядина и все остальное, что вывалилось из моих рук и карманов. Голова звенит: падая, я ударился об пол. А он просто стоит, смотрит и не говорит ни слова.

Макс помялся, вздохнул и вернулся к рассказу.

– В общем, лежу я. Что делать, не знаю. А он стоит, молчит. Мне показалось, минут десять прошло. А он вдруг говорит: «Ты, похоже, забыл сыграть в игру „Промотай вперед“».

– Что за «Промотай вперед»? – заинтересовалась Эмма.

– Вот как раз этим вопросом я и задавался, лежа на полу и глядя на него. И, понимая, что хуже уже не будет, задал ему этот самый вопрос. И то, что он мне ответил, перевернуло мою жизнь. Я не всегда пользовался этим методом правильно и не всегда в подходящее время – хотя с тех пор, как я наткнулся на ваше кафе, у меня стало получаться все лучше. Но уже тогда в моей жизни произошли разительные перемены.

Макс ненадолго умолк, потом продолжил:

– Старик объяснил, что если бы я, пока раздумывал, совершать кражу или нет, прокрутил вперед возможные события и понял, что они означают и к чему, вероятно, приведут, то мое решение могло бы быть иным. Тот городок был очень маленьким. И вряд ли я, своровав еду, смог бы найти в нем убежище или выбраться из него, чтобы об этом никто не узнал. Гораздо вероятнее был другой вариант: я выбегаю за дверь, он звонит в полицию, кто-то видит меня голосующим на шоссе или блуждающим по округе, и меня ловят. У меня появилась бы судимость, пятно на моей репутации, из-за которого меня начали бы презирать, я, возможно, не нашел бы работу и свое место в жизни. Так что мое решение, вроде бы такое мелкое, на поверку оказалось более чем серьезным. Как объяснил мне старик, люди не горят желанием брать на работу преступников или сдавать им жилье. Так что в результате моя жизнь стала бы еще тяжелее в долгосрочной перспективе. А вот если бы я сыграл в игру «Промотай вперед» и все заранее обдумал, то я бы поискал другой