— Сдадут, — уклончиво ответил Матей Эльдарович.

— Э-э, — старый профессор сразу все понял и покачал головой. — Не слишком ли ты строг с ними, Матей? Ребята-то хорошие… У меня на них планы…

— Хорошие, — согласился тот. — Будет им зачет, не волнуйтесь.

— Марусе-то ты зачет хоть поставил? — профессор нахмурился и погрозил аспиранту пальцем в воспитательных целях, даже не дожидаясь его ответа. — Смотри у меня, Новиков, не обижай девочку! Это моя лучшая студентка!

От такой похвалы я слегка покраснела и смущенно улыбнулась. Вообще-то Алексей Иванович всегда отмечал мои достижения. В пример ставил. И если другие преподаватели, особенно почему-то мужчины, иногда позволяли себе пройтись по моей внешности со всякими дурацкими намеками (совсем необоснованными, кстати), то Лапин никогда этого не делал. Да, я можно сказать, блондинка, да, волосы у меня длинные. К умственным способностям это не имеет никакого отношения. Хоть один преподаватель это понимал. Конечно, со временем и остальные перестали шутить на тему «коса длинна, да ум короток», «ох, уж мне эти блондинки», но первое негативное впечатление осталось. Ведь мне приходилось прилагать гораздо больше усилий, чтобы доказать, что я чего-то стою, только из-за цвета и длины волос…

— У Марии Денисовны зачет по вашему предмету уже имеется, — тем временем отчитался аспирант и украдкой посмотрел на меня.

Конечно, я могла бы заявить, что вся остальная группа завтра идет на пересдачу, но во-первых, не хотелось лишний раз волновать профессора, а во-вторых, ведь он сказал «сдадут», значит сдадут.

От Алексея Ивановича мы поехали к Ангелине Андреевне Зуевой, она преподавала у нас высшую математику. У нее, как выяснилось, случился гипертонический кризис и она тоже отказалась от госпитализации по тем же причинам, что и Лапин. Нашему визиту она обрадовалась, только немного удивилась, почему вдруг мы пришли вместе. Ей я сообщила ту же информацию, что и Алексею Ивановичу. А что, чем больше людей будут знать, с кем и куда я еду, тем лучше и безопаснее.

Аспирант мой бесхитростный план тут же просек и, едва мы вышли от Ангелины Андреевны, серьезно так спросил:

— Мария Денисовна, может мне стоит позвонить вашей маме и сказать, что я собираюсь доставить вас домой? — вот вроде и интонация ровная, без всякой иронии, а в глазах почему-то смешинки пляшут.

— Лучше папе, — в том же духе ответила я. То есть на полном серьезе.

— Диктуйте номер, — спокойно сказал он, доставая свой телефон.

Разговор с моим родителем у них вышел короткий и по существу. Матей Эльдарович представился, сообщил, почему, зачем и на чем собирается отвезти меня в Озерное, потом папа у него что-то спросил, в ответ он назвал какую-то буквенно-цифровую комбинацию и после этого передал трубку мне.

— Привет, солнышко. Отвечай да-нет. Он к тебе пристает? — папа был спокоен, просто уточнял.

— Привет, пап. Нет, — ответила я и покосилась на аспиранта.

— Телефон у тебя с собой? — серьезно спросил папа.

— Конечно!

— Не выключай его и держи при себе. Я буду отслеживать ваши перемещения, — вещал родитель. — И можешь ему передать, если с твоей головы хоть один волос упадет, я его с того света достану и наизнанку выверну, — добавил он ровным, почти будничным тоном, вот как будто каждый день только и делал, что доставал кого-нибудь с того света!

— Папа! — не сдержала я возмущенного возгласа. На что он только рассмеялся и продолжил инструктировать:

— Как выедете из города, позвони. Проедете Старые Мастера — тоже. Все, до связи, солнышко. Ждем тебя.

— До связи… — пробормотала я. Естественно, передавать папины угрозы аспиранту не стала. Он и так уже откровенно потешался над этой ситуацией, хотя внешне был само спокойствие и невозмутимость. Но я-то все видела в его глазах!

Последним в списке заболевших был преподаватель информатики, Дорохов Андрей Вениаминович. И это было странно. Точнее, как-то выбивалось из общей тенденции. Просто и Лапину, и Зуевой уже чуть-чуть за семьдесят, а Дорохов был в два раза моложе… И я все гадала, чем же таким он мог заболеть, что оказался не в состоянии прийти в универ. Неужели тоже что-то сердечно-сосудистое? Все оказалось проще — неосторожно поднял холодильник и заработал позвоночную грыжу. Естественно, тоже от госпитализации отказался. Передвигался он еле-еле, было видно, что каждый шаг причинял ему боль. Но тем не менее шутил и держался бодрячком. Ждал гостей. Сувенир от профсоюза в виде набора продуктов к новогоднему столу пришелся как раз кстати. Он уже собирался заказывать доставку по интернету, так как сам из дома выйти был не в состоянии. Они с Матеем Эльдаровичем немного поговорили о том о сем и мы заторопились на выход.

— Спасибо, что навестили! И тебе Матей, и вам, Маша, — сказал Дорохов и, пожелав счастья в наступающем Новом году, закрыл за нами дверь.

— Миссия выполнена, — выдохнул аспирант, едва мы вышли из подъезда. — Можем отправляться дальше. Вы в общежитие заезжать будете?

— Нет, — я покачала головой.

— Ммм… а мне надо заскочить в одно место, но это быстро и по дороге. Посидите в машине?

— Хорошо, — я рассеянно кивнула. В мозгу постоянно прокручивались последние фразы Дорохова и что-то в них напрягало. А что, я не могла понять. Какое-то несоответствие…

— Вы не устали? — обеспокоенно спросил Матей Эльдарович, помогая забраться мне в машину.

— Что? Нет, — увлеченная своими мыслями, я даже не сразу поняла, о чем именно он меня спрашивает.

— Проголодались? — тем временем продолжил вопрошать он.

— Ммм… — я все-таки прислушалась к ощущениям в собственном желудке. — Немного, — признала с неохотой и поспешила добавить: — До дома дотерплю.

— Хм… и под каким кустом меня закопает ваш отец, если я привезу вас в оголодавшем состоянии? — задумчиво пробормотал аспирант, глядя на меня снизу вверх.

— Под сиреневым, — выдохнула я, устраиваясь поудобнее на сидении.

— Почему? — Матей Эльдарович искренне удивился и даже снова распахнул дверцу со стороны пассажирского места.

— Он в конце огорода растет и там снега больше всего. До весны не оттает, — пояснила я на полном серьезе, несколько раз невинно хлопнув ресничками.

Аспирант оторопел, на мгновение мне даже показалось, что поверил.

— Шутите, — с улыбкой констатировал он и, обойдя машину, сел на водительское место.

Я пожала плечами, можно подумать, он не шутил.

— Тем не менее, перекусить не мешало бы. Предлагаю кефир и полбатона, — сказал Матей Эльдарович и вытащил откуда-то с заднего сидения пакет.

— Почему полбатона? — усмехнулась я.

— Ммм… во-первых, потому что так в песне одной поется, а во-вторых, другую половину я съем сам, — ответил он и протянул мне багет и бутылку кефира, на поверку оказавшегося питьевым йогуртом.