что путь можно будет продолжить завтра.

* * *

После того как Гюнтер устроил показательную порку для степняков, все наблюдатели за караваном словно провалились сквозь землю.

Вплоть до самого Вавилона за нами не то, что не следили, даже на горизонте не появлялось и намёка на сопровождение!

То ли среди кочевников уже прошла информация о гибели очередного отряда, то ли слухи каким-то образом распространяются быстрее нас самих.

Впрочем, это даже к лучшему. Зато более никаких задержек не предвидится на нашем пути.

Улов у Гюнтера и сержантов был неплохим. Ятаганы, луки и прочее снаряжение степняков хоть и не совсем высокого качества, но его определённо можно продать местным скупщикам из Вавилона за неплохую цену.

Как-никак, а железо всегда будет в цене, особенно если им можно ко всему прочему и прирезать ближнего своего.

Тем более что любая металлическая вещь может быть пущена на перековку.

Многие, к примеру, удивляются, почему так мало находок на местах великих сражений прошлого. А потому что сначала всё, относительно ценное собирала армия-победительница. А затем местность, словно через мелкое сито протряхивали окрестные крестьяне. Ведь из одного гнутого или сломанного меча можно было изготовить несколько подков или кучу гвоздей.

Лут с противника является лишь незначительной компенсацией за нашу задержку во времени.

На пятые сутки на горизонте появляется титанические очертания Вавилонской башни. Я сразу замечаю, что падающая от неё тень стала в разы больше.

Ещё месяц-другой и, вполне вероятно, но она сумеет накрыть собою весь город.

Что же будет после? Неужели башня сумеет накрыть собой всю равнину и не обвалиться?

Вопросы уже начали появляться, когда я замечаю копошение на въезде.

Уж больно подробно стражники осматривали въезжающие караваны. Словно что-то искали или кого-то.

Быть может, контрабанду? Так, в прошлый раз с подобным проблем не наблюдалось.

Или это Лорд Меджнун прописал профилактическую порку своей страже за столь безалаберное отношение?

Понять бы ещё…

Подъезжая к воротам, я непроизвольно расплываюсь в улыбке, похожей на оскал.

Ведь кто бы мог подумать! На входе стоит всё та же парочка стражников, что и в нашу прошлую встречу. Вот так свезло!

Дуэт также замечает меня и моментально бледнеет. Особенно при виде бронированной и вооружённой до зубов кавалерии.

— Ой, неужели это мои старые знакомые? Как идёт ваша служба? Не буянят приезжие? — спрашиваю я.

— Никак нет, Лорд Спарты, — берёт слово один из них, — Всё хорошо. Работаем.

— Можете въезжать, просим вас, — указывает на вход его товарищ.

Вот что делает высокий статус. Теперь их отношение, похоже, как день и ночь, относительно того, когда наш караван прибыл впервые в город.

— Что, и даже Е-баллов за проезд не потребуете? — смеюсь я.

— Нет! Ни в коем случае! Для вас вход всегда бесплатный! — пищит первый стражник.

Хм, странно это.

Неужели у меня столь пугающая репутация в Вавилоне? Или же здесь скрывается что-то ещё?

— Ладно, без Е-баллов, так без Е-баллов. Позовите сюда своего начальника, Рашида, — говорю я этой парочке, проезжая на кабане через главные ворота.

— Сделаем! — облегчённо выдыхают стражники, и один из них срывается куда прочь.

Поди звать упомянутого мной мужчину.

Рашид появляется уже спустя десять минут, слегка запыхаясь и с кривой улыбкой.

— Ба, Лорд Спарты, сколько лет, сколько зим! — расставляет он руки в стороны, приветствуя меня.

— Всего-то пару недель меня не было, Рашид, — усмехаюсь я в ответ.

— Зато каких, Лорд Шурик, — вздыхает мужчина, покачав головой, — Зато каких…

— Что ты имеешь в виду? — хмурю я брови.

Что-то не понравилась мне интонация собеседника.

Тот, оглянувшись, манит пальцем, прося меня чуть наклониться к нему. Что я и делаю.

Тот, прикрыв рот ладонью, произносит:

— В Вавилоне нынче неспокойно. Так что прошу вас в одиночку по улицам не ходить. Хотя с вашим сопровождением о чём-либо тревожиться не нужно. Уж ваши люди умеют обращаться с оружием, — заявляет Рашид, неотрывно смотря на Пирру.

Которая также замечает его внимание, но лишь отворачивается в сторону.

Неужто я что-то успел пропустить, пока был занят урегулированием вопросов с Мэнфи в своё прошлое посещение города?

— Спасибо, что предупредил, Рашид, — киваю я, передав ему номиналом в Е-балл, — Надеюсь, мы с тобой еще сможем засесть за кувшинчиком сидра и переговорить по существу?

Глаза Рашида яростно сверкают при упоминании напитка. Или же это он увидел возможность заработать ещё на мне?

— Всенепременно, господин. Я всё организую. Сегодня же вечером буду рад с вами встретиться.

— Сегодня я не успею, — качаю головой, — надо разместиться и передохнуть с дороги. Лучше завтра.

— Завтра так завтра — покладисто кивает Рашид. — Добро пожаловать!

Наш караван продолжает движение уже по неспокойным и подозрительно шумным улочкам Вавилона.

В одном Рашид точно не ошибся. Город и вправду не походил сам на себя прежнего.

Что-то бурлило в Вавилоне. Вот только что?

* * *

Уже подъезжая к району, где расположен наш особняк, я замечаю странность.

А именно то, что чем ближе мы оказываемся к резиденции, тем всё народу встречается на нашем пути.

И тут я понимаю, что меня так смутило.

При подъезде к особняку неровный, отдалённый шум толпы обращается в чёткие лозунги, крики и возгласы.

— Сидо! Сидр! Сидр!

— Спарта! Спарта! Спарта!

— Даёшь Сидр! Даёшь Сидр!

— Сидр народу! Сидр народу!

— Откройте продажу Сидра! Прошу вас!

Перед воротами нашей резиденции топятся сотни жителей, которые поднимая руки в небо, скандируют различные призывы.

Смысл которых, впрочем, сводится к одному и тому же.

Народ жаждал сидра. Да так сильно, что готов был пойти на массовый митинг.

Похоже, что произведённый нашим напитком фурор оказался куда как сильнее моих ожиданий.

Я, конечно, полагал, что в случае продажи всех запасов может возникнуть недовольство со стороны местных. Но чтобы прям так?

Неожиданно.

Между тем фалангистам приходится спешиться и как заправским полицейским, разгоняющим митинг, расталкивать людей своими щитами.

С большим трудом мы пробиваемся к воротам резиденции

— Эй, у них там сидр? — неожиданно вскрикивает один из игроков.

— Сидр? Сидр? Кто-то сказал сидр? — раздаётся следом.

— Я ничего не вижу!

— Брехня всё это!

— Нет, у меня чуйка на него! Я вам говорю!

— Да пшёл ты со своей чуйкой!

Хоть неизвестный и не породил полноценной волны среди игроков, но давление на фалангистов всё же увеличивается.

Из-за чего тем приходится работать тупой стороной лопаток едва ли не как дубинками.

Однако разница в уровнях и снаряжении оказывается подавляющей, а потому мы всё же попадаем во внутренний двор особняка, мигом оградившись от внешнего хаоса.

Здесь же меня встречает Третий, Богучаров и Хрюша.

Последняя, так и вовсе, бросается мне на шею, стоит мне только слезть с Петра.

— Я так скучала, Шурик! Знал бы ты, с кем ты меня оставил, — вздыхает она, крепко прижимаясь ко мне. После чего добавляет, — Я было подумала, ты меня бросил. Здесь. Насовсем.

— Конечно же, нет. Что за глупости ты говоришь? — я в ответ притягиваю девушку за талию к себе, после чего легко целую ту в нос.

И сразу же отпускаю её.

Всё же я весь в дорожной пыли. Да и путь в пять дней, нет-нет, да изматывает.

— Однако будь добра пояснить, что за письма такие ты мне шлёшь? Я уже успел надумать конец света, а вроде пока ничего такого и не наблюдаю, — произношу я, оглядев её, так и её «коллег».

— А что мне ещё делать? — канючит та, — Я выполняю свою работу, управляя резиденцией, и пытаюсь вести дела с местными, развивать экономику, внедряю идеи… инвестирую! но этот… Этот… Предатель! Захапал все деньги с продажи сидра! И не даёт мне средств на развитие! — возмущается Хрюша, — А ведь ты меня главной назначил! И делаю это не для себя, а для Спарты!

Я хмуро перевожу взгляд на багровеющего от возмущения Богучарова. И тот, похоже, терпеть обвинения в свой адрес не намеревается.

Пыхтя и недовольно сопя, уже он указывает на Хрюшу.

— Это я-то предатель⁈ Это кто у нас тут ещё пускает Е-баллы по ветру, как заядлый шопоголик! Сплошное транжирство, да и только! И никакие «деловые встречи» подобных расходов не оправдывают. Да и деньги это Лорда, так что ничего не знаю, — под конец своей речи мужчина скрещивает руки на груди и демонстративно отворачивается от девушки. —