— Это я-то старуха?! — Я почувствовала чудовищный приступгнева. — Да что ты себе позволяешь?!

— А что, не старуха, что ли?! Тебе уже, поди, тридцатник.Для Макса все женщины, которым под тридцать, старухи.

— Да мне на хрен твой Макс не нужен! — возмутилась я. —Извращенец! Чтоб его в тюрьму посадили за совращение несовершеннолетних! А я нестаруха. Можно быть старухой и в восемнадцать, а можно и в шестьдесят бытьтакой молодой и такой желанной…

— Моей матери шестьдесят пять, — неожиданно смягчилсямордоворот. — Она всегда в платке и целыми днями молится в церкви. Все называютее очень ласково «бабушка», — произнес он задумчиво.

— А моей матери шестьдесят, — продолжала наступать я. — Онаникогда не надевала косынку и не наденет ее и в восемьдесят. Она носитмодельные платья и пользуется парфюмом. От нее исходят такие флюидыженственности и природного магнетизма, что даже молодые мужчины оглядываются ейвслед. Она стопроцентная женщина, а у стопроцентной женщины не бывает возраста.С каждым годом она становится все красивее, словно имеет над временем какую-товласть. Еще древние говорили, что внешность человека — отражение его души.

Я резко остановилась, вспомнив Лешика. Господи, какая жеуродливая душа должна быть у него… Какая страшная…

Я украдкой посмотрела на мордоворота.

— Послушай, я могу поинтересоваться собственной судьбой?

— Чо?!

— Я же ясно сказала: хочу услышать что-нибудь вразумительноепо поводу своего дальнейшего пребывания в этом доме.

— А я тут при чем?! Ты у пахана спрашивай.

— Просто я подумала, что ты мог что-нибудь слышать.

— Ничего я не слышал.

— А может быть, все-таки что-нибудь припомнишь?

— Нечего мне припоминать. Я только знаю, что ты за Лешиказамуж выйдешь, и все.

— Откуда ты это знаешь?

— Пахан сказал.

— Он серьезно говорил?

— Ну понятное дело… Пахан вообще юмора не понимает. Он с нимникогда в ладу не был.

— Значит, никто меня отсюда не отпустит, — проговорила ятрагическим голосом и вновь посмотрела на кучку мужчин, сидящих в беседке.

Там восседал и пахан. Он о чем-то разговаривал с Максом.Нетрудно было понять, что он с чем-то категорически не согласен. Макс былсовершенно спокоен, даже невозмутим. Заметив меня, он прищурился, и ячувствовала его взгляд до самой двери в дом. Еле уловимо я махнула ему рукой,но мордоворот почуял неладное и втолкнул меня в дом.

— Завязывай на Макса пялиться! Я же тебе сказал, что он натвою задницу не поведется! У него есть своя, более молодая и сочная.

— А я на него и не пялилась!

— Я не дурнее тебя, видел, как ты ему рукой махала. Ты давайЛешика обрабатывай. Это твоя прямая обязанность. Ему и маши. Он твою задницудаже во сне видит.

— Я в этом доме никому ничем не обязана!!! — прокричала я ипобежала вверх по лестнице в комнату, которая считалась моей.

Когда я отдышалась и немного успокоилась, я снова подумала,что пока не все так уж и плохо.

Слава богу, я жива и здорова. Никто меня не пытает, неубивает. Если я буду умнее и хитрее, то обязательно смогу сбежать. Ни в коемслучае нельзя паниковать, считать, что жизнь закончена. Выход есть всегда, дажев безвыходных ситуациях. Однако, увидев за окном глухой каменный забор, япочувствовала надвигающийся приступ депрессии и поняла, что должна победить егосию же минуту, иначе потом будет слишком тяжело это сделать. Я вспомнила своюлюбимую йогу. Упражнения всегда помогали мне расслабиться и избавиться отстресса. Слегка прикрыв глаза, я глубоко вдохнула, задержала дыхание на две,три секунды, а затем резко, с силой и достаточно громко выдохнула через нос со звуком«хм!». И так ровно три раза. Открыв глаза, улыбнулась и ощутила, что эффектпревзошел все ожидания. Главное — спокойствие. Спокойствие и положительныеэмоции. У меня впереди много тяжелых проблем, но как здорово, что мне самойпридется ими заниматься! Здорово, что очень скоро я увижу своих близких, смогунасладиться общением с ними, смогу рассказать о том, как же сильно я их люблю.

Естественно, я опять подумала о Денисе. Подумала? Нет, я незабывала о нем ни на минуту. Я стала вспоминать, как он купал меня в ванне,затем брал на руки и нежно укладывал в постель. Я была счастлива. Когда явыберусь из этого ада, надену свадебное платье и изящное обручальное кольцо. Мыс Денисом сядем в лодку, он будет грести, а я буду любоваться его мужественнойсилой. Мы поплывем по бурной реке под названием «брак» и будем держаться друг кдругу как можно ближе, чтобы нас не разбросало слишком быстрое течение, неперевернуло нашу лодку. Главное — это верить в искренность друг друга. Еслимежду людьми есть искренность, значит, они смогут прекрасно ладить. Мужчины нелюбят, когда пытаются посягать на их свободу и независимость. Денис не такой.Ему нравились мои посягательства, и он всячески поощрял мои попытки сделать еголичную жизнь и моим достоянием. Хотя мы и виделись часто, на гладкойповерхности наших отношений не было видно ни единой царапины.

… Я вздрогнула. На пороге комнаты стоял урод.

Он держал на поводке вполне симпатичную собаку и, по всейвероятности, улыбался.

— Это Стрел-ка, — пропел Лешик писклявым голосом и сгордостью продемонстрировал мне свою псину.

Я потрепала собаку за большое висячее ухо.

— Привет, Стрелка. Ты, наверное, самое доброе живое существов этом доме, — я взглянула на урода. — А я и не знала, что у тебя есть собака.Почему ты до сих пор ее не засушил или не сделал из нее чучело?

— Она очень хо-ро-шая, пре-данная. Я ее люб-лю.

— Бог мой, ты еще и любить умеешь…

Стрелка и в самом деле была чудесной собакой. Она умиленнозаглянула мне в глаза, ткнулась влажным носом в ладонь и радостно завилялахвостом.

— Ты ей очень силь-но по-нра-ви-лась, — сделал вывод урод, —это зна-чит, что ты хо-ро-шая.

— А ты сомневался…