— Вот именно. Ты не смотри, что он такой уродливый и совсемне симпатичный. Ты должна знать, что от него многое зависит. Его отец любитсвое чадо больше жизни и всегда идет у него на поводу. Он исполняет все егоприхоти и старается сделать все от него зависящее, чтобы Лешик комфортно себячувствовал и не вспоминал про свою внешнюю ущербность.

— Вы считаете, что он ущербен только внешне?! Уроды нетолько уродливы телом, они уродливы и душой.

— Лешик вполне здоровый, полноценный, умный и физическиразвитый мальчик, — сказала, как отрезала, женщина.

— Мне кажется, вы его переоцениваете. Представляете, онзаявил, что мы можем пожениться и я могу от него родить.

— Он не преувеличивал. В плане физиологии он совершеннонормальный мальчик без каких-либо отклонений. Его отец ждет, что у негообязательно будет наследник. Кстати, хоть Лешин отец и прячет свое чадо в этомдоме от назойливых глаз и даже несмотря на то, что мальчик не бывал на улице, аполучал знания в этих стенах от учителей, занимающихся частной практикой, онзавидный жених, за которого пошла бы любая мало-мальски смышленая женщина.

— Надо же. А мне кажется, что его будущей жене можнособолезновать, но только не позавидовать. Да и вообще, я сомневаюсь, чтонайдется такая дура.

— У Лешика в банке приличный счет, который ежемесячнопополняет отец. По крайней мере, его жене не придется работать, а это оченьважно в наше жестокое время. Большинство современных женщин пашут суткинапролет без отпусков и выходных дней в надежде встретить достойного мужчину,который взял бы на себя материальные заботы о семье и позволил бы женщинесоответствовать ее прямому предназначению.

— А какое прямое предназначение у женщины?

— Рожать детей и поддерживать семейный очаг. В общем,заниматься хозяйством.

— Боже мой, какое страшное предназначение! Я бы не хотелазаниматься хозяйством. Женщина должна заниматься любимой работой, иначе онапотеряет уважение мужчины. Хотя в наше время все поменялось. Мужчины боятсясамостоятельных женщин. Они предпочитают домашних безропотных куриц, которыеуже давным-давно утратили чувство собственного достоинства, защищая собственнуюслабость разговорами о семейном чувстве долга. Наверно, нет ничегоунизительнее, чем находиться на содержании у гадкого урода, сделавшегосостояние за счет своего отца. Ложиться с ним в одну постель, восхищаться егоуродливым телом, внушать ему то, что он самый красивый и желанный мужчина,притворяться, имитировать оргазм, пряча подальше жуткую брезгливость, и рыдатьпо ночам в подушку, проклиная свою страшную жизнь, успокаивая себя тем, что утебя есть семья, и не важно, какая она, главное, что она есть и что твой муж —добытчик и тебе не приходится, как многим другим женщинам, думать о хлебенасущном, а сами по себе деньги стоят того, чтобы ради них многое терпеть. Комунужна эта терпеливая жизнь? А за любое терпение приходит расплата. От этогоникуда не денешься. Деньги нужны нам для того, чтобы чувствовать себясвободными, полноценными и независимыми, но только не затем, чтобы чувствоватьсебя терпеливыми.

Я не сомневалась, что домработнице не понравились моирассуждения. А может быть, они затронули в ней что-то личное. Во всяком случае,она молча отошла к раковине, наполненной посудой, и принялась ее мыть. Допивкофе до самого дна, я поставила пустую чашку и спросила уже более спокойнымголосом:

— Скажите, а у Леши есть мама?

— Нет, — растерялась женщина.

— Но ведь она же была?

— Конечно, была. Не в капусте же его нашли. Говорят, онаумерла при родах…

— Обидно.

— За что?

— За то, что она лишилась собственной жизни, подарив жизньтакому ничтожеству. Такое глупое самопожертвование. А вы не знаете, она быланормальная?

— В смысле? — непонятно почему, еще больше растеряласьженщина.

— Ну, она случайно не отличалась никакими уродствами?

— Говорят, она была очень красива.

— Красива?!

— Красива, — глухо пробурчала женщина и снова принялась мытьпосуду.

Я уже хотела было встать со стула, но женщина вдругповернулась и посмотрела на меня в упор.

— Что-то не так? — спросила я, почувствовав некоторуюнеловкость.

— Ты и вправду артистка?

— Вправду.

— Мне кажется, что я тебя где-то видела, только вот не помнюгде.

— В кино. Вы, наверно, видели меня в кино.

Женщина напряженно свела брови, словно старалась вспомнитьхоть какой-нибудь фильм с моим участием. Неожиданно она вздрогнула, вытянулась,словно струна, и быстро отвернулась к раковине. Я почувствовала неладное,невольно взглянула на дверь и оторопела. В дверном проеме стоял хозяин, жеманнопокуривая дорогую трубку.

— Здравствуйте, — сказала я, нервно закашлявшись.

— День добрый. — Голос хозяина дома не предвещал ничегохорошего. — Как самочувствие?

— Получше.

— Это самое главное. Каждый человек должен самостоятельнозаботиться о своем собственном здоровье. Для меня нет ничего важнее здоровьясобственного сына. Я надеюсь, вы с ним поладили?

— Мы пытаемся привыкнуть друг к другу. — Я принялась врать,пытаясь хоть немного разрядить и без того накалившуюся обстановку.

— Ты уверена?

— В чем?

— Ну в том, что вы привыкаете друг к другу?

— А что?

— Просто сейчас я зашел в комнату к сыну, а он стал твердитьмне про какой-то гербарий…

Я почувствовала, как меня затрясло, но старалась не показатьэтого.

— Ваш сын большой юморист. Это замечательно. Я всегда ценилалюдей с чувством юмора.

— Ты думаешь, он пошутил? — Хозяин посмотрел на меня такимвзглядом, что я была готова спрятаться под стол.

— Конечно. Он же у вас оригинал и любитель пошутитьсерьезными вещами.