Нужно было применить к себе что-нибудь утешительное, и Лёкаприменила белый свитер с высоким горлом – не свитер, а мечта! – длинную юбкутяжелого шелка и чулки.

Чулки были особенно хороши!..

Может, хоть сегодня ночью удастся что-нибудь такое, чемуочень способствуют чулки?! Ну, это в том случае, если неприспособленнаянайдется. Если не найдется – вряд ли.

Высоко задрав подол, Лёка рассматривала свои ноги вкружевных чулочных резинках, когда постучали.

Лёка выпустила из рук подол, подбежала и распахнула дверь.

Артем был в куртке и с портфелем.

– Доброе утро.

Он зашел и аккуратно прикрыл за собой дверь Из коридорапахло кофе, доносились утренние голоса и какая-то музыка.

Лёка подставила лицо, и Артем опять поцеловал ее в щеку,около губ.

– Ты хорошо пахнешь, – сказала она, рассматривая его. Онвсегда любил дорогие одеколоны и разбирался в них.

– Лен, – сказал он озабоченно, – я уже позавтракал.

– Как?! Без меня?!

– Я не стал тебя ждать, – он улыбнулся смущенно, но в то жевремя озабоченно. – Ты не обижайся, зайка, но мне уже надо ехать.

– Куда?!

– К партнерам, на Петроградскую сторону. Я позвонил, заказалпропуск. Может, там кто-нибудь что-нибудь знает про Настю!

– А почему... такая спешка-то?! Я бы с тобой поехала. Да мнепозавтракать всего двадцать минут, и я готова!

– Лена, – сказал Артем очень убедительно, – мы не можемтерять времени. Я и так полночи не спал!

– Я тоже, – тихонько сказала Лёка.

Он понял это по-своему.

– Ну, конечно! Я Дашеньке с утра позвонил, и теще с тестем что-тотакое наплел, чтобы они не волновались, но так не может дальше продолжаться! Ядолжен ее найти, понимаешь?

– Понимаю, – кивнула Лёка.

Музыкальная шкатулочка, внутри которой прекрасная танцовщицакружилась посреди зеркального озера, оловянный солдатик ее охранял, а ихвырезанный из картона замок синел на заднем плане, вдруг стала хрипеть ифальшивить.

Или не вдруг?..

Или она все время играла фальшиво, только танцовщица,кружившаяся с упоением посреди зеркального озера, ничего не слышала, увлеченнаясвоим кружением?

– Эта дура сказала, что в Настин номер мы не можем зайти, –продолжал он с ожесточением, – только с милицией!

– Какая дура?

– Начальник по гостям. К которой нас вчера отправляли,помнишь?

– Помню.

– Она сказала, что только в сопровождении милиции! А какая,к черту, милиция! Хотя, если я Настю не найду...

– Найде-ешь, – ласково уверила танцовщица своего оловянногосолдатика, – конечно, найдешь!

– Ты тогда подъезжай тоже на Петроградку, – сказал он. –Только пусть тебе такси вызовут, сама на дороге не голосуй, ладно? И смотри,там снег выпал, не упади!

– Я не упаду.

– И звони мне, хорошо?

– Хорошо.

И он опять к ней приложился, все к тому же месту, оченьозабоченный, по-утреннему деловой, ответственный, порядочный, милый, пахнущийдорогим одеколоном, сигаретами и кофе.

Лёка закрыла за ним дверь и сказала сама себе:

– Отлично!

И пошла завтракать.

Пусть он ищет эту свою принцессу, где ему больше нравится,танцовщица все равно должна вовремя подкрепиться!

Она выбрала местечко с видом на Исаакиевскую площадь,заказала яичницу, кофе, потом подумала и попросила еще булок. Независимопоправила очки и положила ногу на ногу.

– Привет.

Она вздрогнула и оглянулась.

Некоторое время они просто смотрели друг на друга.

– Слушай, – быстро сказала Лёка, позабыв поздороваться, –помоги мне, а?

Кажется, он не удивился. Он никогда ничему не удивлялся.

Конечно, он удивился. И просто не подал виду.

Он выдвинул стул, сел напротив, потом привстал и вынул иззаднего кармана джинсов немного приплюснутую пачку сигарет и телефон.

Он всегда все носил в карманах, от чего те оттопыривались ирвались.

– Ты бы еще картошку в них таскал, – кричала Лёка еще тогда,когда ей было дело до его карманов, – покупал бы в овощном картошку и ссыпалсебе в карманы!

С тех пор прошло триста лет. Триста лет и три года. Может,даже с половиной.

– Чем тебе помочь?

– Вот смотри. Человек – женщина – приезжает в Питер вкомандировку.

– Молодая и прекрасная?

– Что? А, да. Молодая и прекрасная. У нее есть задание –передать документы и получить подпись. Ну, и сразу вернуться.

– Так.

– В Питере она пропадает.

– Как?! – неторопливо удивился Платон Легран. – Совсем?!Испаряется? Дематериализуется?

– Не перебивай меня. – Лёка дернула плечом. – Никто незнает, как она пропадает. Но если она пропадает... криминально, это деломилиции.

– Безусловно.

– Но пока до милиции не дошло, мне хотелось бы ее найти.

– Зачем?

– Меня шеф попросил, – почти не соврала Лёка, – АндрейВладимирович.

– Спятил твой Андрей Владимирович.

– Платон!

– Чего?

– Вчера мне удалось выяснить, что она приехала сюда, в«Англию», сломала ноготь, подняла бузу, почему-то отказалась идти на маникюр кздешней маникюрше, а потребовала, чтобы ее записали в салон красоты... вгороде. А потом – фьють! Выехала из отеля. С тех пор ее никто не видел, и насвязь она не выходит.

– То есть, сколько она здесь пробыла?

– Говорят, часа три, а потом все.

Платон Легран немного подумал.

– А отель у нее на какой срок забронирован?

– На две ночи и три дня.

Он еще подумал.

– Знаешь, Лёка, – произнес он задумчиво и потянул из пачкисигарету, – я бы так сказал: если ее не увезли силой...

– Нет, сама уехала!

Он не обратил на нее никакого внимания.