Стергиос встал и потянулся. Его футболка была измята, значит, спал он неспокойно. Это обычно случалось, когда он вспоминал те ужасные годы. Нужно развеяться, подумать о чем-нибудь другом, и воспоминания понемногу потускнеют.

Взяв грязные тарелки, оставшиеся после ужина, Стергиос пошел в кухню. И застыл, увидев возле мойки Джоди.

На ней была ночная рубашка цвета слоновой кости, которая выглядела одновременно и невинно, и соблазнительно. Стергиос с трудом сглотнул, заметив, как мягкий шелк струится по ее телу, подчеркивая все его изгибы. Желание прожгло мужчину, когда он посмотрел на полную грудь Джоди, прикрытую изящным тонким кружевом.

— Ох, ты проснулся.

Стергиос так сильно сжал тарелки, что они чудом не треснули.

— Какого черта на тебе надето?

— А что не так с моей рубашкой?

Стергиос подошел к мойке и швырнул в нее тарелки. Джоди вздрогнула.

— Ты собиралась надеть это на свадьбу Димоса?

— Ну, не на саму церемонию, конечно. А тогда, когда я буду одна в своей комнате и лягу спать. Тоже одна.

Он не поверил. На ней было белье, которое женщина надевает только в том случае, если собирается кого-то соблазнить.

— Женщины не пользуются подобными вещами, когда ложатся спать в одиночестве.

— Достаточно, Стергиос. — Джоди тяжело вздохнула. — Ты больше не думаешь, что я хочу заполучить Димоса, тогда к чему все это? Пытаешься затеять со мной ссору?

Так оно и было, и Стергиоса возмущало, что она хорошо его понимает. Он чувствовал себя опасно открытым. Джоди известны все его секреты. Она сможет навредить ему или, что еще хуже, заставить испытывать к ней что-то большее.

Стергиос навис над ней:

— Ты думаешь, что хорошо меня изучила, но это не так.

Вместо того чтобы отступить, Джоди встала на цыпочки и смело посмотрела ему в глаза.

— Насколько я понимаю, тебя беспокоит, что я надеваю, готовясь лечь спать.

— Верно. — Взгляд Стергиоса скользнул по кружеву ее ночной рубашки. Его кожа разгорячилась, когда он представил, что проводит пальцами по ложбинке между ее грудями. — Что за мужчина подарил это тебе?

Она опешила.

— Я сама купила эту рубашку, потому что она мне понравилась.

— Ты думала о мужчине, когда покупала ее?

Ревность наполняла его кровь горячим ядом. Ни одному мужчине не позволено видеть ее в таком наряде.

Джоди недовольно фыркнула:

— Что тебя так возмущает в моей рубашке?

— То, что ее носишь ты, — выпалил он.

В его глазах искрился гнев. Джоди подбоченилась, и легкая ткань натянулась, еще выразительнее обрисовывая ее женственные формы. Стергиос сжал челюсти, заметив очертания ее твердых сосков. Он боролся с диким желанием разорвать тонкие бретели и увидеть, как шелк скользит по ее телу и падает на пол.

— Ты хочешь, чтобы я ее сняла? — сладким голосом пропела Джоди. — Прямо здесь и сейчас?

Живот Стергиоса скрутило, когда он представил, как она медленно раздевается для него.

— Именно из-за этого тебя выгнали из семьи Антониу.

— Правда?

— Грегори всегда стыдился твоего поведения. — Возбуждение пронизывало его тело. — Из скольких школ тебя выставили из-за парней?

Ее ресницы опустились, прикрывая глаза.

— Тебе известно, что я ничем таким не занималась с теми парнями.

— Твой отец не был удивлен, когда тебя обвинили в том, что ты пыталась соблазнить двух мужчин в винном погребе, — напомнил Стергиос. Злость и желание боролись в нем. — Он не стал тебя защищать. Он знал, какая ты.

На щеках Джоди вспыхнул румянец.

— Что плохого в том, что я занимаюсь сексом? — спросила она.

— Занимайся им, сколько хочешь. — Стергиос вспомнил, как овладел ею в ту ночь. Тогда желание захватило его пугающе быстро. Близость между ними была незабываемой, и ему так и не удалось снова испытать подобное. — В браке. Со своим мужем, а не с чередой любовников.

Джоди уставилась на него:

— Твои двойные стандарты мне не подходят. Разве плохо, что я с удовольствием занималась с тобой сексом?

— Да! — процедил Стергиос сквозь зубы.

Его ноздри стали раздуваться, когда он вспомнил, как долго длился оргазм Джоди. Она ни в чем себя не сдерживала.

— Но, несмотря на мнение твоей семьи обо мне, я не шлюха, — сказала Джоди, проходя мимо него. — Я здоровая молодая женщина с естественным интересом к сексу. Смирись с этим.

Стергиос наблюдал, как она уходит, томимый желанием последовать за ней и схватить ее. Но он не бездумное животное. Он не будет…

Он поспешил за Джоди до того, как осознал, что делает. Его шаги были беззвучны. Желание быть с ней становилось невыносимым. Схватив ее за руку, Стергиос понял, что дороги назад нет. Развернув Джоди к себе, он припал к ее губам в страстном поцелуе.

Поцелуй был жестоким, словно Стергиос наказывал ее за что-то. Джоди пыталась сопротивляться. Он обхватил ладонью ее грудь, продолжая жадно целовать губы. Его властные прикосновения сводили ее с ума. Соски Джоди набухли.

— Нет, — прошептала она.

— Да, — хрипло возразил он, слегка прикусив зубами ее нижнюю губу.

От его чувственного укуса возбуждение горячей лавой заполнило ее тело. А Стергиос принялся ласкать языком ее шею.

Джоди уперлась в его плечи.

— Нет, Стергиос. Этого не будет.

Это прозвучало неубедительно, поскольку она задыхалась от желания.

Ладони Стергиоса скользнули по шелку к ее бедрам. Низ живота заныл от томительного предчувствия, когда он властно сжал ее ягодицы, обезумев от желания. С губ женщины сорвался тихий стон. Стергиос усмехнулся, прильнув губами к ее ключице. Пульс Джоди бешено бился.

— Ты хочешь этого так же сильно, как и я, — удовлетворенно заметил он.

Джоди зажмурилась, но не стала отрицать очевидное. Она действительно этого хотела. Она хотела Стергиоса Антониу как ни одного другого мужчину. Ей было стыдно: она желала мужчину, который терпеть ее не мог.

Стергиос раздвинул коленом ее дрожащие ноги, и она прижалась лоном к его твердому бедру. Джоди еле сдержалась, чтобы не застонать от наслаждения.

Ее уже не волновало, что он о ней думает. Она жаждала ощутить его глубоко внутри себя.

— Ты не хочешь этого. — Джоди попыталась в последний раз остановить это сумасшествие. — Ты просто хочешь продемонстрировать свое превосходство надо мной. — Она задрожала, представив, как он овладеет ею. Они не будут заниматься любовью. Их объединит только безумная страсть. — Я не могу тебе это позволить.