— Да мы поняли, — хмыкнул Глюкер. — Но Соня была права: мы не какой‐нибудь спецназ или там шпионы. Мы не в кино. Чтобы провернуть всё, что задумал этот умник, должно быть всё чётко, а для этого надо иметь подготовку.

— Или хотя бы опыт всяких афер, — поддержал я.

— Или хотя бы опыт всяких афер, — согласился Глюкер.

— Или вопиющую наглость, — снова брякнул я.

— Или вопиющую наглость, — снова поддакнул Глюкер.

— Как у него, — я ткнул пальцем в сторону Михи.

— Как у него, — автоматически повторил Глюкер. — Стоп, что?

Мишка расхохотался от того, как ловко я подловил толстого.

— Ай, идите вы все в баню! — надулся тот и полез в тумбочку заедать стресс.

— Смех смехом, — задумчиво проговорил я, — а делать это надо быстро. Завтра новенькую выписывают.

Все посмотрели на меня, и тут я понял, что забыл упомянуть об этом, когда рассказывал о разговорах в очереди.

— Ну, и пвеквафно! — с набитым ртом пробубнил Глюкер. Потом прожевал и добавил: — Тогда тем более не понимаю, зачем так заморачиваться? Завтра её выпишут, и проблема решится сама собой.

— Глюкер, а ты уверен, что переживёшь сегодняшнюю ночь? — вкрадчиво поинтересовался Мишка, исключительно чтобы как следует напугать нашего и без того не слишком храброго товарища. — С каждым разом твари всё наглее…

— И уверен ли ты, что с её исчезновением всё закончится? — уже на полном серьёзе спросил я. — Слишком много непонятного, пацаны. И теперь уже совершенно ясно, что с этим нам придётся разбираться самостоятельно, взрослые не подотрут нам сопли. — Я обвёл присутствующих взглядом. В тот момент я казался себе таким серьёзным, что дальше некуда. — Последняя связь с внешним миром окончательно утеряна. Мы здесь одни. И если уж на то пошло, то надо хотя бы понять, с чем придётся иметь дело. Поэтому я согласен с Хали-Гали, стоит переговорить с этой девчонкой. И желательно сегодня.

— И д-до отб-б-боя.

— Почему? — не понял Глюкер.

— Потому что в пустом коридоре при полной тишине тебе будет труднее пробраться туда под самым носом у двух постовых и полицейского, дубина! — пояснил Миха, очень гордый оттого, что сам до этого додумался. — Надо менту не снотворного, а слабительного подсыпать! Если он вырубится, это будет слишком палевно. А вот если с толчка не слезет, то меньше надо шавуху по утрам трескать!

Глюкер не то усмехнулся, не то хрюкнул. Хали-Гали покрутил пальцем у виска.

— Чё? — не понял Миха.

Мне пришлось объяснить.

— Мы в больнице, дубина! — в тон ему ответил я. — Пару раз сбегает, а потом у медсестёр каким‐нибудь «Лоперамидом» разживётся и будет себе дальше сидеть спокойненько.

— Да и пусть себе сидит, нам и раза хватит! — настаивал Мишка.

— Ага, а если в это время постовухи на месте будут? Что вероятнее всего. Вряд ли он просто уйдёт, оставив свой пост. Скорее всего, попросит кого‐нибудь приглядеть за палатой пару минут. Сову, например.

— Тогда я не знаю, — надулся Миха.

— А я знаю, — сказал я. — Мы поступим так.

После того как я озвучил свой план, который в основе своей брал то же, что и у Хали-Гали, но по своей сути имел ряд серьёзных изменений.

— М-мне нравится! — одобрил наш умник. — Т-теперь н-нада р-рас… рас-сказать д-евчонкам.

— Что? — вскипел Мишка. — А им зачем?

— Ш-штобы не об-бижать, — охотно пояснил ХалиГали. — Они и так д-дуются, а ес-сли узнают, ш-што мы п-ровернули это без них…

— Ну, и пусть дуются, нам‐то что? — не унимался Мишка, и Глюкер был с ним согласен.

— Они нам всё дело испортят, — поддакивал толстый.

Хали-Гали посмотрел на меня в поисках помощи. Пришлось поддержать парня, и Соня при этом была совсем ни при чём.

— Он прав.

Все с удивлением уставились на меня.

— И ты туда же? Да они же ведут себя, как дети! — в негодовании возопил Мишка.

— Да, но ты не берёшь во внимание один важный факт, — авторитетно заявил я.

— Да? И какой же?

— Новенькая — тоже девчонка. И если с нами пойдёт кто‐то из четвёртой палаты, то, возможно, им, девчонкам, будет проще довериться, чем нам.

— Делайте что хотите, — Глюкер развёл руками, — я в этом дурдоме не участвую. Вы, ребята, рехнулись. Конкретно так чердаком поехали. Точно вам говорю.

4

— Сегодня? — воскликнула Соня. — Да вы с дуба рухнули все втроём! Постовухи и так злые, как черти, вы ещё нарваться решили? Мало вам вчерашнего?

Я, Миха и Хали-Гали стояли у раковины в четвёртой палате. Мы не стали тратить время на поиски удобного места, как в прошлый раз, и выложили всё девчонкам прямо перед переселенками из тринадцатой. Но те не удивились. Кажется, после прошедшей ночи Соня, Софа и Кира посвятили их в ситуацию.

— А что нам делать? — кипятился я. — Новенькую завтра выписывают, у нас осталось только сегодня!

— До обеда её никто не выпишет. Выписки выдаются с двенадцати до четырёх. Ну, допустим, ввиду исключительной важности нашего дела её могут выпнуть быстрее, но всяко не раньше одиннадцати!

— Да почему? — не понимал я.

— Да потому! Потому что лечащие врачи приходят к десяти и сразу начинают с обхода. А за выписки садятся только после него. Но даже если они как придут, сразу выпишут её, у нас всё равно остаётся ещё как минимум два часа после подъёма, чтобы со всем разобраться. Два часа — это вот так, Дима! — Соня покрутила указательным пальцем над головой, имея в виду, конечно, что времени выше крыши.

— В-вобще‐то я с… с ней с-согласен.

Мы с Михой с удивлением уставились на Хали-Гали.

— Д-нём нам п-проще будет ус-строить н-неразббериху и р… р-разж-житься с-снотворным. А ещё, к-ка-а-жется, н-нам ф-фсё‐таки н-нужен Г… Глюкер.

— Он откажется, — махнул рукой Миха.

— П-пусть пап-пробует.

Мишка удручённо покрутил головой, всем своим видом демонстрируя своё отношение к затее подбить Глюкера хоть на что‐то. Потом он вдруг поднял голову и спросил:

— Девки, а у вас тоже телефоны отобрали?

Их угрюмое молчание было красноречивее любых слов.

5

Глюкер орал десять минут, чтобы мы не втягивали его в свои шпионские игры. Он не хотел ничего слышать от слова «совсем». И всякие доводы разума вроде «если мы не разберёмся, то, скорее всего, твари из стен разберутся с нами» ничуть его не трогали.

И тогда Миха применил запрещённый приём:

— Если ты нам не поможешь, то мы переведёмся в другую палату. У Хали-Гали вон Олег выписался, койка свободна. А Диман потом по тихой грусти ночью к нам переберётся. Как‐нибудь вместе перекантуемся, спать, походу, опять никому не