чем так, садюги… Где он им найдет за короткое время столько бабла? Продай Лешка все свои органы и Нельку в бордель на пожизненное пользование, ему все равно не рассчитаться.

«Кстати, где эта шалава?» — захотелось увидеть хоть чье-то знакомое лицо.

— Нелля-а-а-а?! — завыл хриплым голосом в пересохшей глоткой. Громко не получилось. Он однажды слышал, как кричат черепахи, раскрывая ротоклюв… Так вот, примерно так же.

У Алексея скрутило желудок от голода. Организм хотел жить, просил его поддержать хоть коркой хлеба и глотком воды. Надо было поесть. Срочно.

Кое-как, держась за поверхности, он пошаркал в сторону кухни, еле передвигая ноги. Нашел сколотую кружку и включил кран. Трясся. Пил воду с хлюпаньем, проливая на себя. Подождал, пока уляжется. Его в этот раз не стошнило — уже хорошо.

Понял, что Нельки нет. Бросила его, рыжая сука, смоталась подальше от проблем. Проданов не очень на нее рассчитывал, но все же. Все бабы его предали… Что жена, что эта тварина, которая оставила подыхать.

Леха открыл холодильник и обрадовался куску колбасы, как ребенок конфете. Еще был небольшой кусок сливочного масла, но намазать его было некуда и добавить не во что. Наверное. Голод подсказал, что нужно налить в алюминиевую миску воды и покрошить туда колбасу и масло. Будет, типа, бульон, в котором можно размочить черствую булку. Так он и сделал.

В глубине души Леха понимал, что ему даны короткие часы отсрочки. В займы никто не даст, все кореша закинули его черный список.

«Юлька?» — защемило где-то в груди. Как только закончат с ним, примутся за бывшую жену с детьми. Он должен предупредить, чтобы уезжали… Далеко и надолго. Страшно представить, что могут сделать отморозки с молодой женщиной, девчонкой и мелким пацаном. Какой бы ни был Проданов скотиной, такой ужасной судьбы им не желал.

Он начал одеваться, скрипя зубами, через «не могу», через «не хочу». Изможденное тело просило покоя после жрачки и тянуло в сторону кровати, но Леха не сдался, дошел до двери… А там.

Его откинуло назад мощным ударом в лицо, будто кувалдой вдарили со всего маха. Безвольным мешком, Леха несуразно распластался на боку. Поднял окровавленное голову со свернутой на бок челюстью, чтобы увидеть два темных расплывчатых мужских силуэта. Третий, какой-то хлюпик позади.

«Точно есть третий» — была его последняя здравая мысль. Потом появились звуки, окружающие Лешика со всех сторон гулом разговоров.

— Проверьте тут все, — голос был не женским и не мужским. Человек не высокого роста, словно был лишен пола, возраста, и как ни странно, запаха.

— Босс, да нихрена тут нет, кроме вони.

— Ищите лучше, — зашипел невысокий, брезгливо прикрывая нос и рот белым платком.

Глава 22

— Кем вам приходится Проданов Алексей Дмитриевич? — вопрос был задан женским казенным голосом, без особых интонаций.

— Бывший муж, — Юля покосилась на Коську, который крошил печение голубям и словно услышав напряжение в голосе матери, поднял голову. Шапка съехала почти на глаза, красный нос пуговкой торчит, и сопля ползет, пытаясь достигнуть рта.

Юлия пошарила в кармане, продолжая прижимать к уху телефон, и накрыла носопырку сына платком. Костик высморкался и дернул головой, чтобы она отстала со своими глупостями. С голубями было интересней. Они курлыкали и дрались из-за каждой крошки, бегали смешно. Самый отважный пернатый и вовсе сел мальчику на плечо, скобля по болоньевой курточке ногтями, растопырив крылья, чтобы удержаться.

Мать спугнула слишком наглую птицу, чем вызвала недовольный возглас «кормильца».

— Вы можете приехать в больницу? У него никого из родных. Говорит он плохо из-за травмы, но показал в телефоне ваше имя. Не по-людски как-то оставлять человека в беде.

Женщина стыдила Юлю, словно она была виновата каким-то боком в приключениях ее бывшего. Когда Юлия пыталась уточнить о произошедшем, ей отрезали, что по телефону информацию не разглашают. Приезжайте.

— Будто у меня других проблем нет, — она подумала, что Проданов подрался. Что было не раз и не два. Снова.

Лежит, скорее всего, на кровати с сотрясением и битой рожей, гоняет медсестер за стаканом водички, изображая страдальца. Нет, раньше бы она непременно примчалась с сумкой продуктов, кормила бы его с ложечки и донимала врачей… Это было до того, как Лешик променял семью на рыжую суку, желающую отнять у ее детей последнее. После такой подставы сложно было не опустить руки и не впасть в уныние. Почему Юля осталась должна этому негодяю? Никаких выплат от него не видела в последние месяцы. Судебные приставы шлют запросы. Вот только Леших, похоже, скрывается от алиментов и нигде официально не работает. Ему плевать, чем она кормит детей. Абсолютно!

«Так почему Юля должна?» — задать вопроса даже не кому. Не с голубями же говорить?

«Ну и фиг бы с вами!» — она продолжала злится, пока тащила промерзшего Коську за собой. Малой упирался и хотел еще погулять, раскапризничался. Пришлось подхватить на руки и глядя в упрямые глазки, пообещать какао с зефирками.

На какао с маршмеллоу Костик согласен. Обняв ее за шею, притих, смазывая сопли на юлькину шапку.

***

Телефонный шутник, который слал Даше подозрительные сообщения, пытаясь выманить то на одну встречу, то на другую так и не пришел. Ни разу не появился. Его сотрудники, расставленные по периметру, никаких подозрительных лиц не заметили.

Симка с которой шли сообщения, была зарегистрирована на восьмидесятилетнего дедульку, почти слепого, со слуховым аппаратом…

Но обстоятельства открылись, Травкин, обстоятельства! Приходил к деду невзрачный мужичок в очках и с папочкой. С умным видом сказал, что он проводит всеобщую перепись населения. Попросил пенсионное удостоверение и паспорт… А дед и рад. Ему бы хоть с кем-то поговорить, на соседа пожаловаться, что тот музыку громко включает про Владимирский централ и ветер северный.

Дед полковнику все уши прожужжал, обрадовавшись, что полиция наконец-то обратила внимание не «элемента» бандитской наружности. Череп деда уважил. Сходил. Затем, они из окна со старой потрескавшейся рамой наблюдали, как любитель шансона выносит мусор, в одних сланцах на босу ногу, шлепая по заснеженным дорожкам. В несколько заходов, «блатной» утилизировал всю стеклотару, захламляющую общий коридор.

Документы дедушке Травкин пообещал новые сделать. Нужно только подойти в паспортный отдел.

Неприятное чувство, когда тебя водят за нос, дергают за ниточки. Не пойми, чего Коллекционер добивается, навязывая игру по своим правилам. Что это был именно «его» маньяк, Травкин чуял жопой. Сучара ходит вокруг да около Юли.

Глава 23

— Сереж, почему мы не можем