После этого у меня как будто помутнело зрение, и я надел очки. Все встало на свои места. Наша дружба сильно отличалась от дружбы с Заком, с другими мальчиками в кружке, с Лукой, Яковом и Севом.

И от дружбы с девочками она тоже отличалась. Каждая девочка в школе представлялась мне в виде потенциальной подружки.

Но только не Софи.

Наша дружба существовала в каком-то промежуточном состоянии. Я не воспринимал ее так, как воспринимал своих друзей, но и не воспринимал ее так, как воспринимал девушек. Наша дружба заполняла пробелы, а потом разрасталась.

Сначала мы сидели вместе на английском языке, потом и на других уроках. В то время Софи только приехала, и ее посадили во все средние группы. Я знал, что скоро она перерастет меня и окажется во всех верхних группах, куда попадали гении Спиркреста, такие как Закари и Теодора.

А пока мне хотелось сидеть с ней и слушать, как она мне все объясняет. Мы ходили вместе с одного урока на другой, даже когда у нас не было общих уроков или классов.

Постепенно мы стали проводить время вне уроков. Иногда я видел ее одну на площадке и шел посидеть с ней. После школы, если у меня не было тренировки по регби, я иногда провожал ее в шахматный клуб и наблюдал за игрой. Смотрел на ее серьезные глаза, хмурый взгляд, пятнистое лицо — все это было неподвижно, как вода, ни одно выражение не рябило на поверхности.

Потом все изменилось.

Был поздний октябрьский день. Софи делала домашнее задание в кабинете, а я сидел рядом с ней и практически копировал ее ответы. Когда мы закончили, она откинулась на спинку стула и одарила меня неодобрительным взглядом, который больше подошел бы шестидесятилетней библиотекарше, чем четырнадцатилетней девочке.

— Ты не можешь продолжать в том же духе. В какой-то момент тебе придется начать заниматься.

— Если ты будешь помогать мне с домашними заданиями в этом году, то я буду так усердно готовиться к экзаменам, что окажусь во всех лучших наборах вместе с Закари.

Она немного посмеялась — смех Софи. Сухой, низкий, с издевательским оттенком. — Ха, это обещание?

И тогда я протянул ей руку. — Это обещание.

И тогда она вложила свою руку в мою, и мы пожали ее.

Я впервые прикоснулся к Софи, кожа к коже.

Ее тепло просочилось из ее кожи в мою и заструилось по моим венам. В этот момент произошло нечто странное и необратимое. Казалось, все вокруг потускнело, потемнело и разгладилось, пока в тусклом свете настольных ламп не осталось ничего, кроме Софи.

Софи, и ее темные глаза, и густые ресницы, и темные занавески волос, расходящиеся по лицу. Щеки Софи, и то, как уголки ее губ приподнимаются в легкой ухмылке.

Рука Софи в моей руке и тепло ее кожи на моей.

И тогда я впервые прикоснулся к Софи. Когда я это сделал, ее присутствие вспыхнуло в моей жизни. С тех пор она была горящим маяком, притягивающим меня к себе, как мотылька к огню.

Но я не намерен сгорать.

Тайный парень

Софи

В течение следующих нескольких недель кафе становится самой приятной частью моего дня. Поначалу это напрягает — изучать цены, готовить кофе, работать на кассе. Но Джесс такая спокойная, а Фредди, который формально является нашим руководителем, такой милый, что нервы вскоре проходят.

Чем больше времени я провожу на работе, тем лучше у меня получается. В мою шестую смену Джесс даже уходит в библиотеку, чтобы поработать над заданиями, и большую часть смены я работаю одна.

А вот Фредди никогда не пропадает. Он обычно находится в офисе, управляет заведением или печет лакомства, которые мы продаем в блестящих витринах. Тем не менее, мне никогда не бывает одиноко, и Фредди даже советует мне брать с собой книгу, чтобы я не скучала.

По сравнению с медленно нарастающим давлением в школе, кафе — это столь необходимое убежище.

Что касается Эвана, то с тех пор, как он вступил в этот союз, он стал гораздо более терпимым. Конечно, помогает то, что мне не приходится видеть его в школе, и то, что он явно старается быть мне симпатичным ради своих заданий.

Он продолжает спрашивать меня, куда я иду, каждый вторник и четверг, но поскольку он не может заставить меня ответить, я просто игнорирую его вопросы. Я вижу, что он все еще говорит что-то, пытаясь вывести меня из себя, но мне становится все легче и легче отмахнуться от него.

Может быть, отчасти это связано с тем, что я провожу время с Фредди и узнаю его получше.

Родители Фредди владеют кафе, и Фредди занимается им, пока они заняты управлением другим кафе, принадлежащим им в Лондоне. На самом деле Фредди мечтает стать художником, поэтому в свободное время он рисует и делает наброски. В кафе висит несколько его картин — унылые пейзажи и проникновенные портреты животных. Его мазки похожи на него самого: нежные и выразительные.

Чем больше я узнаю Фредди, тем больше презираю мальчишек из Спиркреста. Несмотря на то, что у них под рукой есть все возможности, они ничего с ними не делают. Кроме того, что они находят все новые и новые отвратительные способы продемонстрировать свое богатство, они не только не тратят время.

Но Фредди… Фредди увлечен. У него есть надежды и мечты. Личность вместо дорогих часов.

И ему действительно интересно со мной. Мы обсуждаем фильмы, которые нам нравятся, и книги, которые мы читали. Вместо того чтобы постоянно быть на взводе, как в случае с Эваном, я могу расслабиться рядом с Фредди, быть более мягкой версией себя.

Все идет гладко до тех пор, пока британская осень не наступает окончательно.

В течение всей недели облака нагромождаются на облака. Дневной свет становится таким же темным, как и сумерки. К среде дождь становится неизбежным. А в четверг, когда я сижу в такси на выезде из Спиркреста, грохочущий треск застает врасплох и водителя, и меня.

К тому времени, когда я добираюсь до дома Эвана, тучи уже сгущаются.

Дождь льет так густо и быстро, что я даже не знаю, как водитель видит что-то через лобовое стекло. Я благодарю его, выхожу из машины и бегу к дому Эвана, чтобы укрыться на его крыльце.

Лучшее, на что я могу надеяться, — это то, что дождь в конце концов прекратится. У меня есть маленький зонтик, но