— На спину пусть ложится. Вот так. Отлично. Руки вдоль тела. Нечего свою грудь прикрывать. Это будет мешать. А теперь возьми эльфийский артефакт и выводи руны, которые я буду тебе показывать, и там, где я скажу.

Тяжело рисовать, когда не видишь результата труда. Провожу золотым карандашиком по коже девушке — секунду-другую какой-то след остается, а потом пропадает. А надо, чтобы одна руна не только не налезала на другую, но чтобы они еще и соединены были определенными линиями. Наконец, закончил работу.

— Положи артефакт в центр выписанного тобой круга рун, — руководит мною Огюст. — Теперь чуть-чуть желтого потока направь на него.

Направил. Из артефакта начал выходить золотистый луч и высвечивать руны.

— Стоп! — остановил меня Огюст. — Вот здесь неправильная линия. Исправь. И снова попробуем.

Добрые часа два так возились. Элена уже давно подмерзать начала. Но ничего не поделаешь.

Наконец, я все смог сделать правильно. Это я понял сразу, потому что золотистые лучи не ручейком, а целым потоком хлынули из артефакта сначала в руны, а оттуда в тело девушки. Минут пять это продолжалось — Элена даже светиться вся изнутри начала. А потом от земли, от дерева, под которым девушка лежала, к ней потянулись зеленые потоки. Возвращается ее природная магия, понял я, заворожено наблюдая за процессом. Может, зря я Огюста в том, что подлость какую-то готовит, подозревал? Сделал же он то, что обещал.

— Нет, это еще не все, — оторвал меня от созерцания нашего явного успеха призрак. — Теперь все это закрепить надо. Теперь самое главное. Отойди на пару шагов!

Дальше смотреть стало немного противно. Потому что призрак старого мага начал скользить по телу красавицы, иногда даже уходя внутрь ее тела. Хотел уже было инстинктивно подойти, схватить извращенца за шиворот и отбросить в сторону, но как это сделаешь, если он неосязаем? Да и Огюст полностью как бы растворился в Элене.

Девушка распахнула глаза, которые до этого был закрыты. И это были не глаза моей Элены. Красные. И горела в них жгучая ненависть.

— А вот теперь поговорим, — произнесла эльфийка, вставая. — Теперь ты мне ответишь за то, что занял мое тело, за то, что я уже больше года вынужден являться по твоему зову, за то, что ты пользуешься моей магией.

И голос тоже совсем не нежный колокольчик Элены. Скрипучий — Огюста. А я и пошевелиться не могу. Корни дерева вырвались из-под земли и крепко опутали ноги, а две не по-зимнему гибкие ветки притянули руки к корпусу.

— Что? — спрашивает меня ехидно Огюст (теперь уже нет никаких сомнений, что это он и что он захватил тело Элены). — Не получается к моей темной магии прибегнуть? Так она у нас с тобой одна на двоих. Общая, ха-ха-ха. Ты ей даешь указание на меня напасть, а я запрещаю. Вот и не выходит ничего. Понял? А у меня теперь эльфийская магия есть. Никогда ее не считал слабой или ущербной, кстати. Меня так мой учитель наставлял — никогда не недооценивай эльфов. В своем лесу, да на близком расстоянии они опасные противники.

А я и не думал даже к темной магии прибегать. Мне и в голову не может придти убить Элену, пусть в ее теле сейчас и Огюст обосновался. Не знает мой предок, что я с некоторых пор очень неплохо и огненную освоил, и воздушную. С водой пока не очень, но две первые у меня на уровне хорошего, сильного мага. Не архимага пока, но все же. Правильно я сделал, что ни разу ему не проговорился, что у меня есть гримуар древнего мага и что я по нему другие направления, кроме темного, изучаю.

А Элена-Огюст между тем, не торопясь, одевается.

— Хорошая фигурка, — так и не отделался от привычки говорить с самим собой мой предок, бормочет, ощупывает себя? Элену? — Пожалуй, как только в тебя перемещусь, эта рабыня станет моей первой женщиной в моей второй жизни. Да? Не возражаешь? — это он-она уже мне. — А вечером и Изабеллу твою навещу. Нет, теперь уже мою. Тоже неплохая девка. Мне внешне понравилась. И ей понравится то, что сегодня ночью будет. Не сомневайся! Ты же не будешь против?

И возражаю, и против буду. Но говорить это сейчас еще рано. Аккуратно, малюсеньким огоньком из указательного пальца, всячески стараясь делать это незаметно, пережигаю удерживающие меня ветки.

Тем временем Элена-Огюст уже одет (одета?). Подходит ко мне, вынимает у меня из ножен на поясе мой кинжал, разрезает на груди теплую куртку, потом рубашку.

— Нет, так не получится, — произносит раздраженно и делает какой-то пас рукой.

Ветки и корни укладывают меня на спину прямо на снег.

— Вот теперь то, что нужно, — осматривает меня удовлетворенно.

Начинает выводить у меня на груди артефактом разные узоры. По-моему, именно такие рисовал в ту памятную ночь, когда я оказался в этом теле, Родрик. Вот только я не мой предшественник и так запросто уступать эту оболочку никому не собираюсь. Да и руки у меня, наконец, свободны. Слишком увлекся своим творчеством Огюст, не заметил, что я таки пережег ветки. А ритуал, судя по всему, уже почти подготовлен — вижу довольную улыбку на лице…

Все-таки это лицо Элены. И в глазах, где-то за красными зрачками ловлю ее взгляд. Все понимающий. Она по-прежнему в своем теле. Все видит, все слышит, все осознает. Она в ужасе от происходящего, но сделать ничего не может.

Резко хватаю Огюста-Элену за горло, валю на снег, сам наваливаюсь сверху. Он-она хрипит, пытается вырваться. А вот тут предок не угадал. Не то тело выбрал. Физически я все-таки значительно превосхожу девушку. Поэтому все сильнее сдавливаю ее шею. Авось, совсем не задушу. А если и задушу, то сразу оживлю эльфийским артефактом. Он-она теряет концентрацию. Так еще лучше. С моих ног спадают корни дерева. Темная магия мне тоже становится доступна, но она пока не нужна. Еще чуть-чуть поднажать… Обмякла. Или обмяк? Да какая разница. Главное — без сознания сейчас. И делать теперь что?

Вовремя вспоминаю, как лечил Изабеллу — фиолетовым потоком из нее смертельное заклятье выжигал, а золотым из артефакта в это время поддерживал жизнь.

Разрываю одежду на Элене. Артефакт на грудь. Энергию тления — в тело. Как и тогда Изабеллу, девушку выгибает в судорогах. Но я