же, как она звучала на студийной записи. Её растерянный вид потом объяснят шоком от первой победы группы. Сейчас же девушка держала за руку Давон и думала совсем не о награде.

Соён была благодарна за этот момент, потому что впервые смогла понять: всё это действительно не то, чего ей на самом деле хотелось. Опустошëнность хорошо сочеталась с выводом звука в наушник: девушки совсем не слышали зала, только инструментальную запись и собственные голоса без обработки. Внутренний монолог Соëн впервые пробился через эхо чужих фраз. Девушка вдруг заметила, что ей чуждо всë вокруг. Уже не достать того, о чëм грезила. Шанс упущен, а нахождение здесь — испытание, которое не даëт удовлетворения. Бесконечная полоса препятствий и борьба за что-то, что Соëн совершенно не нужно, как бы еë не старались убедить в обратном. Розовая дымка растаяла под светом десятка прожекторов.

«Мне здесь не место.»

Люди вокруг шумели, продолжали жить, а девушка, испуганная и поражëнная внезапной мыслью, оказалась выброшена на обочину. Ничего не изменилось, даже сама Соëн осталась такой же, какой была вчера. И в это же время она совершенно точно не была той Соëн, которая дебютировала в Imprint два года назад.

Глава 11. Two, three, four

Менеджер Пак сделал десяток звонков, посоветовался с директором и составил план действий на ближайшее время. Было очевидно, что теперь Imprint ждëт приток фанатов, а Ëнхва — поток работы. И он был к этому готов: смотрел на девушек с гордостью и одобрительно кивал, когда они показывали зрителям сердечки, махали руками и улыбались в объективы камер.

Началась работа над фазой активного продвижения в социальных сетях. Ëнхва снимал короткие видео, фотографии и дал задание девушкам выслать ему в чат селфи, которые ещё не выкладывались в интернет. Не позволив участницам выдохнуть после выступления, выстроил их в коридоре и устроил небольшой фотосет, чтобы как можно скорее выложить кадры с победительницами. Девушки кокетничали, складывая сердечки из пальцев.

«Соëн… просто не надо, ладно?»

Уже через полчаса на их общую страничку была опубликована карусель фотографий со счастливыми девушками с призом в руках, скриншоты с эфира — момент объявления их победителями — и, конечно, селфи участниц. В историях постепенно появлялись маленькие отрывки: Ëнхва заснял кусочек выступления Imprint с экрана в гримëрной. Ханыль написала небольшое, но очень эмоциональное письмо InMe. У неë всегда получалось подобрать верные слова, чтобы выразить благодарность. Соëн так не могла: от еë текстов веяло неискренностью, а построение фраз казалось шаблонным.

На неделе промоушена контента стало в разы больше. Инён и Давон провели лайв трансляцию, где пели песни Imprint и общались с фанатами. Танцевальную практику загрузили в сеть на день раньше, та же участь ждала и реакцию на музыкальное видео. Менеджер активно отвечал InMe от лица официального аккаунта, а сами участницы много фотографировались, чтобы было, что опубликовать.

Соён улыбалась, стараясь поддерживать общий настрой. Ей не хотелось омрачать жизнь девочек своими проблемами. Они заслужили оказаться на месте настоящих айдолов. Так долго трудились ради этих мгновений. Директор Пак лично поздравил и пообещал подумать над реализацией мини-альбома. У Imprint теперь был шанс на осязаемый успех. Главное, никого не разочаровать.

«InMe удивительные люди. Наверно, возраст. Потом им будет стыдно.»

Два оставшихся выступления нельзя было отменить даже из-за травмы, все это понимали. Но игнорировать состояние здоровья Чанмин тоже было нельзя. Её отец был важным спонсором и просто не допустил бы плохого отношения к дочери. Возможно, поэтому менеджер Пак так активно вёл переговоры с директором и снимающими продакшенами. Лирическая версия песни существовала, но её не спешили принимать в эфир. Тогда девушек было решено переобуть в кроссовки и немного изменить хореографию для Чанмин. Высокие гольфы скрыли бы некрасиво выступившие вены, а пара упрощённых движений облегчили бы танец. Чанмин согласилась на это сразу же, не раздумывая. А мемберки были только рады: снять каблуки было их тайным желанием с того самого момента, как они открыли коробки с дебютными туфельками.

Две ночи Imprint репетировали новый вариант хореографии, заучивая изменения в перестановке. Их было не много, но спутаться — значило разочаровать подрастающую фанбазу. InMe никто не сообщил о травме участницы. У Imprint не могло быть недостатков. Не теперь.

«Я: Я хочу на концерт GirlGirl! Мама: Но у нас есть GirlGirl дома! Концерт GirlGirl дома:»

На третьем шоукейсе они танцевали в белых кроссовках с массивными подошвами. В гардеробе Чанмин таких оказалось аж три пары: Хоа и Джиын успели даже порепетировать в новой обуви. Пышные многослойные юбки не доставали до колен, при поворотах виднелись защитные шортики. Яркие цветные топы позволяли новоприбывшим InMe различать девушек между собой. Фанаты разделились на два лагеря: одни поддержали новые аутфиты, другие негодовали по поводу внезапного изменения. Всю вину приписывали стилистам, хотя большинство девушек танцевали в своей одежде. За спорами, лучше ли выступление на каблуках или в кроссовках, никто не задавался вопросами о причинах изменений. И это было к лучшему. Ветки комментариев оживляли аккаунт, работая на продвижение.

За неделю социальные сети участниц Imprint прибавили в количестве подписчиков в десять раз, а общий аккаунт вырос ещё значительней. Почти две сотни тысяч человек следили за тем, как семь девушек улыбались и показывали сердечки в камеру на праздничной трансляции в честь второй победы. Третьей не случилось: вернулись GirlGirl и уничтожили огромной фанбазой все шансы Imprint. Но мемберки теперь работали над тем, чтобы удержать внимание новоприбывших фанатов.

Четвёртый шоукейс был лирическим и напоминал дебютное выступление. Разве что под ребра не впивались тяжёлые конструкции, удерживающие крылья. Пришлось стоять на сцене у стоек с микрофонами: травму Чанмин всë ещë скрывали, так что сесть девушкам не дали. Зато позволили спеть вживую, и сотни распевок и репетиций наконец перестали быть бессмысленным ритуалом: из-за нервов дыхание сбилось прямо как во время танца, но пению это не мешало. Живой вокал ощущался странно. Как второй дебют. Волнение током пробегало по пальцам, придержащивающим стойку. Время до выступления тянулось медленно, а песня казалась в три раза короче обычного.

«У меня нет ненависти к Соëн, но она действительно не умеет петь. Еë голос нелегко слушать, и это не исправить.»

Соëн слегка поглаживала пальцами стойку — не верила, что она стоит здесь и ничего не чувствует. Общий мандраж задел еë по касательной, разве что перед выходом немного дрожали руки. Стоило только увидеть перед собой камеры и человек пятьдесят зрителей, всë исчезло. В голове