— Хотите, я покажу вам сад? — предложил оншоколадным голосом.

— Я пойду с вами, — немедленно решила егомать. — Ты не знаешь, где что растет.

— Дарья! — неожиданно завопила из комнатыстаруха. — Позови мою медсестру!

Слова «моя медсестра» она произнесла таким тоном, что сразустало ясно: она считает, что ей принадлежит здесь все, включая людей.

— Пойди с ним в сад, — сквозь зубы приказал Дима,наклонившись к Марининому уху. — И побудь там подольше.

Ему хотелось, чтобы все рассредоточились по дому и у негооказался бы некий простор для действий. Можно завести беседу тет-а-тет совдовой Ивана. Тем более что она сейчас в бешенстве. Вполне может выболтатьчто-нибудь полезное для его расследования. Он был готов приступить к делу.Впрочем, он уже приступил — прислушивался, приглядывался, сопоставлял. Кнастоящему моменту он сделал два вывода: Аркадий постоянно изменяет жене наглазах у родных — это раз, а Дарья имеет зуб на Валерия Леопольдовича — этодва. Она все время смотрела на него уничижительным взглядом, а он делал вид,что ничего не замечает. Или в самом деле не замечал?

Вызванная медсестра скормила Анисье Петровне порошок изпакетика, та немедленно откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Тогдамедсестра тоже вышла на веранду и застенчиво попросила сигарету. Роман подержалперед ней ларец, она поблагодарила и шмыгнула в дальний угол. Дима немедленноприсоединился к ней.

— Катенька! — тихо сказал он. — Вы, наверное,измучены до невероятности! — И он подбородком показал через окно настаруху: дескать, вон кто вас измучил.

— Ну что вы! — возразила Катя, порозовев отудовольствия. — Анисья Петровна очень добрая. Она просто кажется такой..,несносной. А на самом деле она несчастная. Мне ее жалко.

— Жалко? — удивился Дима. — С какой стати? Недумаете же вы, что она в ближайшие дни собирается преставиться?

— Она, может, и не собирается. Но у нее сын недавноумер. Прямо тут, в доме. Пошел принимать ванну и захлебнулся, представляете?

Дима ахнул, как будто слышал об этом впервые в жизни. Катятотчас почувствовала азарт и вполголоса принялась рассказывать:

— Его жена проходила по коридору и заметила, что из-поддвери ванной комнаты льется вода. И знаете — она так закричала, что я чуть непоседела. Я, конечно, побежала туда. Все побежали! Но я ведь медицинскийработник. Они все хотели, чтобы я совершила чудо.

— И что вы предприняли? — заинтересовался Дима.

— Там ничего уже нельзя было предпринять. Мы спустиливоду, вытащили его, положили на полу в коридоре, перевернули, искусственноедыхание делали. Но было уже поздно — я сразу поняла, только говорить не стала.Теперь в этой ванной никто не хочет мыться.

«Могу себе представить! — подумал Дима. — Значит,тело Ивана Леопольдовича обнаружила его жена. Возможно, старуха права, и Дарьяв самом деле утопила мужа? Тогда должны были остаться следы борьбы».

— И долго вся семья ходит грязная? — вслух спросилон.

Катя ухмыльнулась:

— В доме есть другие ванные комнаты.

— Как же он мог утонуть? — все никак неуспокаивался Дима. — Ведь когда человеку плохо, он пытается встать,хватается руками за занавеску, выплескивает воду… Его должны были услышать! Ион наверняка поранился или исцарапался, нет?

— Ничего такого не было! — покачала головойКатя. — Вероятно, он просто не смог подняться — и все. Конечно, водалилась через край ванны по полу, поэтому я не знаю, пытался он подняться илинет. Если там даже и было сильно набрызгано, вода все смыла.

— Полагаю, ванная далеко от жилых комнат. Или вкомнатах никого не было.

— Ванная недалеко, и на этаже было полно народу. Простозвукоизоляция хорошая. Этот дом основательно строили, скажу я вам.

— А вдруг его кто-нибудь утопил? — неожиданноспросил Дима и испытующе поглядел на медсестру.

Та опешила. И даже кудряшки, которые постоянно вздрагивали,опешили тоже и замерли в неподвижности.

— Утопил? — переспросила она, приоткрыв маленькийалый рот и забыв выдохнуть дым. — Зачем?

— Может, он был изрядная сволочь? — шепотомпредположил Дима. — Вы его знали?

— Совсем чуть-чуть, — тоже шепотом ответилаКатя. — Я в этой семье не очень давно. Мы с Таней, прежней медсестройАнисьи Петровны, дружили. А потом она с работы вообще ушла — с внучкой сидеть.И предложила меня вместо себя. То есть я здесь, можно сказать, новенькая. ИванЛеопольдович у моей хозяйки был любимый сын.

— А Валерий Леопольдович?..

— Он собирается в Африку, в экспедицию. Она ему говорит— останься, я себя чувствую плохо, а он ни в какую! На днях уедет… А ИванЛеопольдович обязательно остался бы. Он чувствительный был…

— Наверное, поэтому у него сердце и сдало! —сделал заключение Дима. — У чувствительных всегда так. Расчувствуются,расчувствуются — и на кладбище.

— Ему в тот вечер было из-за чего попереживать! —неопределенно сказала Катя и сделала глубокую затяжку.

— Ну да! Неужели Софья Ивановна что-нибудьпредсказала? — загорелся Дима. — Слышали, что она мне наговорила?Уколы с колбасой! И, главное, морду такую при этом сделала…

— Нет, это не Софья, — перебила медсестра. —Он поссорился со старшим сыном. Они так кричали друг на друга, что мухи в окнаповылетали!

— Ну надо же! А мне ваш Аркадий показался оченьмилым, — сказал Дима и задумчиво поглядел в сад. К этому времени Аркадийуже завел Марину за смородиновый куст, ходил вокруг нее кругами и бил копытом.

— Да, он милый, — согласилась Катя и немедленнопокраснела до ушей.

«Ну вот, — обреченно подумал Дима. — Наверное,этот любвеобильный тип говорил ей всякие скабрезности или — что тоже вероятно —пышные книжные комплименты. Возможно, она даже питает некоторые надежды».

— Зуб даю, они ругались из-за старухи, — однимигубами произнес Дима, изображая заговорщика. Девчонка должна почувствовать, чтоон свой парень и все-все понимает. — Она всех пытается подчинить своейволе.

— Знаете, нет. — Катя придвинулась к нему совсемблизко. — Это Иван Леопольдович пытался всех подчинить… То есть, как японяла, он зашел в комнату сына и прочитал записи в его ежедневнике. А там былочто-то такое особенное. Ух, Аркадий и рассердился! Он нагрубил отцу в такихвыражениях… В жизни не слышала столько оскорблений.

— А зачем тот сказал, что прочитал? — искреннеудивился Дима. — Или его застукали?

— Нет, он сам прибежал к сыну — весь в пене, словновзбесившийся пес.

— А что, что он прочитал-то?

— Я не знаю, — развела руками Катя. — Ониговорили как-то непонятно.