Потом, уже в 1907 году, когда Эвелина после долгого молчаниянаписала сестре из Парижа и поведала свою историю любви к Эжену Ле Буа, а такжерассказала, как поступил с ней милейший Костя Русанов, Лидия не то чтобыпростила сестру, но хотя бы смягчилась к ней. И даже готова была ее сноваполюбить, как любила в детстве и юности. Особенно была готова к этому, когда взабытый Господом ненавистный Харбин, где Лидия и Танечка никак не моглиочнуться после смерти Олега и каждый день проходил между страхом, что и ихубьют китайцы, как убили Олега, – и желанием самим развязаться с опостылевшейжизнью: просто-напросто пораньше закрыть вьюшку в печи, а вскоре ужевстретиться и с Олегом, и с Никитой Ильичом, которого они лишились приотступлении из Самары. И вот в этот их поистине предсмертный миг пришел вызовиз Парижа. От Эвелины. Она также прислала деньги на проезд через Китай, Америкуи Францию.

Не передать словами, с каким разнежившимся сердцемвстретилась Лидия с сестрой, но… при виде ее разных глаз снова воспылала к нейпрежней ненавистью. Эвелина, совершившая, конечно, роковую ошибку с КостейРусановым (ну что он, в самом деле, такое, провинциальный адвокатишка, папильони бонвиван!), на сей раз выбрала великолепный объект для супружеской жизни.Эжен Ле Буа – потомок аристократического рода, преуспевающий делец, владелецобширных виноградников в Бургундии, близ Дижона. Знаменитое белое вино «Lesoleil de Moulene», которое успешно соперничало с самыми знаменитыми марками,помогло его предкам нажить немалое состояние. К несчастью, в годы войны многиевиноградники были выжжены, заражены филлоксерой, «Le soleil de Moulene»утрачивало прежнюю славу, и все же Ле Буа оставались весьма зажиточными людьми.Особенно по сравнению с нищими Лидией и Таней, принужденными зависеть только отщедрот богатых родственников!

Буйная натура Лидуси, когда-то мечтавшей выколоть золотистыйглазик своей везучей сестричке, просто не могла с этим различием смириться.Конечно, она видела Эжена Ле Буа и раньше, однако в ту пору она и сама былазамужем за богатым человеком, ни в чем не знала недостатка, могла бысоперничать с сестрой в чем угодно, и, честное слово, добропорядочныйкрасавчик-француз казался ей ужасно пресным по сравнению с «цивилизованнымразбойником» Никитой Шатиловым, которому она была обязана жизнью, достатком,семейным счастьем. Но теперь Никиты нет уж на свете, Лидия вдовела который год,ее сын Олег был застрелен где-то в китайской тюрьме, а Эвка, эта потаскушка,наслаждалась счастьем с замечательным мужем и сыном!

А между тем пережитые невзгоды ничуть не состарили ЛидиюНиколаевну. В 1924 году, когда они с Таней перебрались в Париж, ей исполнилосьсорок четыре года. Конечно, дурак скажет, возраст уже немалый, но для настоящейженщины возраст – такая ерунда, на которую не стоит даже обращать внимания! Иесли Эвелина от сытой и безмятежной жизни изрядно обленилась и отупела (ЛидияНиколаевна чувствовала такие вещи безошибочно, а если не чувствовала, топревосходно умела убедить себя в этом!), то Лидия оставалась, как и всегда,истинной охотницей за привлекательными мужчинами, прекрасно знающей их повадки.И она моментально почуяла, что Эжен Ле Буа, сорокавосьмилетний буржуа, уженесколько пресытился своей добропорядочностью и незыблемостью своего статуса.Очень может быть, что ему поднадоели разные глаза Эвелины и захотелосьчего-нибудь иного. Во всяком случае, Лидия вскоре почувствовала, что участливоевнимание ее beau-frère[7] вполне готово смениться чувством менееродственным и в то же время более острым.

Ну и, конечно, она сочла нужным поощрить его. Чтобы нетерялся, черт возьми!

Никаких угрызений совести Лидия не ощущала. Разве Эвелина,Эвочка, Эвка в свое время не отбила у нее Костю Русанова, можно сказать, еежениха (на самом деле все обстояло не совсем так, но с течением лет истиннаяподоплека тех давних событий несколько подзабылась, и Лидия вспоминала их так,как хотела вспоминать)? Конечно, отбила! Значит, если на сей раз Лидуся отобьету Эвочки мужчину, это будет не грабеж, не разврат, а просто-напростовосстановление справедливости.

Итак, Лидия сочла, что оный мужчина нуждается в поощрении. Иона так ясно, как только могла, дала ему понять, что именно от него требуется.

К несчастью, от ее шага Эжен не осмелел, а вовсе струсил. И,очень может быть, намекнул на что-то такое супруге… Впрочем, Лидия так и несмогла распознать, и впрямь слабак Эжен доложил Эвелине, что сестрица не прочь«покормиться в ее огороде», или та сама разглядела неладное своим демонскимоком. Да не суть важно! Главное, что сестрица устроила Лидусе кошмарную сцену,назвала бродячей шлюхой (la putain errante, вот как это звучало по-французски…куда приличней, чем по-русски, хотя вполне можно было воспользоваться русскимвыражением, однако добропорядочная буржуазка Эвелина Ле Буа окончательноофранцузилась и не пожелала осквернять свою французскую речь – выразиласьпопросту: бродячая шлюха, и все тут!) и в буквальном смысле слова указаласестре на дверь. Заодно бродячей шлюхой была названа и Татьяна, которую тетушкаобвинила в попытке бесстыдно совратить кузена Алекса – наследника Ле Буа.

Но уж если насчет Эжена у Лидии и впрямь было рыльце впушку, то Танечка, конечно, испытывала по отношению к кузену только родственныечувства. Невысоким ростом, легковесной юношеской статью, светлыми глазами срасширенными зрачками, отчего глаза казались темней, чем были на самом деле,косой прядью на высоком лбу, широкими бровями, внезапно хмурившимися, когда ончто-то не понимал, четким очерком рта – всем этим он был поразительно похож насвоего тезку и старшего брата – Александра Русанова, Шурку, которого Эвелинавынуждена была покинуть в России, чтобы умиротворить новоявленного Отелло –Костю Русанова и добиться свободы, получив возможность выйти замуж за Эжена.Одновременно с Шуркой была оставлена в Энске и старшая дочь Эвелины, Сашенька,рожденная от Константина и очень на него похожая, ну а Шурка-то был именно чтосыном Эжена, совершеннейшим Ле Буа, особенно с этой своей черной родинкой уплеча… Да ладно, не о нем речь, не о Шурке и его родинке! Речь о том, что Танясмотрела на Алекса как на брата, ну а уж если молодой Ле Буа влюбился впрелестную кузину, то это его беда, а не ее вина.

Однако Эвелине попала вожжа под хвост. Буйным темпераментомстарика Понизовского обладала не одна Лидуся, но и ее сестра-близнец. Пошликлочки по закоулочкам! Харбинские странницы были немедля изгнаны из дома ЛеБуа, и только настоятельное заступничество Алекса помешало тому, чтобы мать с дочкойоказались просто-напросто на улице. Молодой человек увез их из дома на площадиМадлен и поселил в очень милом отеле «Le bôton de maréchal» близавеню Опера́, дал на первое время денег и пообещал, что утихомирит мамашу,которая в одночасье превратилась в сущую фурию.