работы, должность – установить обязательно.

– Сделаем.

– Кто осматривал тело, кроме меня и вас?

– А чего его осматривать, и так всё понятно: человек сам себе пулю в висок пустил. Видать, припекло горемыку, – пожал плечами Леонов.

– То есть первичного осмотра места преступления не было, отпечатки не снимались…

– Ну, мы походили, конечно, посмотрели. Только чего дёргаться-то? Картина с первого взгляда ясная, – стал оправдываться Леонов. – Самоубийство как самоубийство… Каждый месяц кто-то на себя руки накладывает.

Ох ты ж ёшкин кот! Хочется что-то сказать, а слова не находятся. То есть находятся, но произносить их вслух в приличном обществе не принято.

Леонов догадался, о чём я думаю, и виновато опустил голову.

– Ясная, говоришь, картина… Ну-ну. Весело тут у вас, вернее, уже у нас, – вздохнул я. – И много народу уже успело побывать в доме?

– Все наши из дежурной бригады, фельдшер из больнички… Сосед покойного – он на именины свои приходил звать, увидел труп и милицию вызвал.

– То есть натоптали изрядно и отпечатков своих наоставляли?

– Не без этого, – смутился Леонов. – А как иначе, товарищ начальник? Мы не духи какие-то бестелесные…

– Всё с вами понятно, Леонов.

Эксперта бы мне толкового, да где взять? Придётся пока своими силами, дальше будем посмотреть. Если не найду спеца в Рудановске, придётся ехать в губернию. Вот только разыскать спеца – это ещё полдела. Другие полдела – создать все условия для работы, достать оборудование.

М-да, легко сказать…

А пока сами с усами. Как бы потом себе же эти усы и не повыдёргивать, если налажаю?

Я потрогал тело – совсем ещё тёплое и не успело окоченеть. По всем признакам смерть наступила недавно. Внимательно рассмотрел входное отверстие от пули, и кое-что сразу же привлекло моё внимание.

Так-так, а вот это уже интересно. Но не все детали пока что встали на свои места. Должно быть что-то ещё. И тогда буду уверен полностью, что не ошибся.

– Нож есть? – спросил я.

– Найдётся, – Леонов протянул мне свою финку.

Я разрезал нательную рубашку и обнажил торс покойника.

– Что это такое, знаешь? – указал я на россыпь красных следов на коже мертвеца.

– Ну… пятна какие-то, – неопределённо произнёс Леонов.

– Это не просто пятна, это следы от ударов, причём довольно свежие, – ощущая себя в дурацком положении ментора, пояснил я.

Ненавижу объяснять прописные истины, но куда денешься с нашей подводной лодки.

– Хотите сказать, что наш покойник незадолго до того, как в себя стрельнул, подрался с кем-то? – предположил Леонов.

– Промахнулись, Леонов. Я хочу сказать, что Дужкина сначала избили и только потом застрелили, – разочаровал я Леонова.

– Да ну, товарищ начальник! – не поверил он. – Если наш покойничек с кем-то махался до собственной смерти, это ведь не значит, что его же потом и шлёпнули. Думаю, как раз драка и подтолкнула его к самоубийству. Ведь может же такое быть?

– В жизни всякое может быть.

– Ну вот… видите, товарищ начальник, – торжествующим тоном объявил Леонов. – Подрался мужик с кем-то, впал в ажитацию…

– Во что впал? – не сообразил я.

– В ажитацию! – удивляясь моему непониманию элементарных вещей, объяснил милиционер. – Ну, засвербело у мужика внутрях, продрало аж до печёнок. Ему бы стопочку накатить, а он вместо неё за револьвер схватился. Ну и вынес себе мозги, идиот…

– Я бы согласился с вами, Леонов, если бы не одно обстоятельство.

– Что за обстоятельство, товарищ начальник? – заинтересовался он.

– Как думаешь, если человек решил застрелиться – насколько близко он бы приставил к виску дуло револьвера?

– Ну… если бы мне пришла в голову такая дурость, я бы наверняка приставил револьвер вплотную, – задумчиво произнёс Леонов.

– Именно. И тогда после выстрела вокруг раны образовался бы ожог. А здесь такого ожога не наблюдается. И что это нам говорит, старший милиционер Леонов?

– То, что стреляли с расстояния, а потом вложили револьвер в руку, – догадался Леонов.

– Правильно, – кивнул я. – То есть перед нами не самоубийство, а убийство чистой воды. Только перед тем, как прикончить, Дужкина избили. И тот, кто избивал, знал, что потом будет имитировать самоубийство несчастного экспедитора, поэтому по лицу не лупил – иначе мы бы сразу увидели там синяки и заподозрили неладное.

– И что нам теперь делать? – насупился Леонов.

– Работать по полной программе. С дактилоскопией, я так понимаю, всё глухо, но хотя бы фотографии с места преступления сделать нужно. Вызывай фотографа.

– Вызвать нетрудно, – Леонов помялся.

– Говорите, старший милиционер…

– Фонды ещё в прошлом месяце закончились. Ни магния, ни пластинок, ни реактивов у нашего фотографа не осталось. Ну да вы и сами, наверное, это, когда нас собирали, слышали.

– А-бал-деть! – только и смог вымолвить я.

Глава 9

– Так что, товарищ начальник – вызываем фотографа?

– Вызываем, – вздохнул я. – Отправь за ним Рудковского: нечего ему забор сторожить.

– Сейчас сбегаю, скажу.

– Погоди, – остановил я его.

Покопался в кармане и вынул из него несколько купюр из заработанной премии.

– Возьми, это для фотографа. Пусть закупается на всю сумму.

Леонов усмехнулся.

– Это ведь ваши личные средства?

– И что с того?

– В трубу вылетите, товарищ начальник. Чтобы все наши дырки залатать, впору миллиардером быть.

– Если инфляция и дальше такими темпами попрёт, все миллиардерами станем, – хмыкнул я, вспомнив, как в девяностых до ельцинской деноминации зарплата в миллион была обычным делом.

Да и перед тем, как в это время попал, тоже счёт на десятки тысяч шёл и с каждым годом только сильней разгонялся.

Леонов вышел из дома, а я продолжил осмотр места преступления, в первую очередь кровати. Вторая половина ложа покойника выглядела изрядно помятой. Я не я, если тут не занимались любовью, причём относительно недавно.

Внимание привлек длинный рыжий волос на простыне. Я взялся за него, поднёс к глазам. Сомнений в том, что волос принадлежал женщине, не было. Осталось понять – кому: законной супруге, если таковая имеется, или любовнице.

Появился Леонов.

– Ваше приказание выполнено, товарищ начальник. Деньги Рудковскому передал, за фотографом отправил. Он тут неподалёку живёт, через час будет.

– Спасибо, товарищ Леонов.

Он немного помялся.

– Товарищ начальник, а что это вы меня всё на вы и на вы зовёте?

– А как к вам обращаться?

– Зовите просто, без фанаберий – Пантелеем. И на ты, пожалуйста, а то я себя каким-то гимназистом старорежимным чувствую.

– Договорились, Пантелей – на ты, так на ты. И позови сюда Вощинина: вопрос к нему появился.

– Сейчас позову.

Милиционер сходил и привёл из горницы соседа.

Тот встал у порога, перекрестился и замер, стараясь не смотреть на труп.

– Не переживайте, Вощинин,