Молодой человек отворил протяжно заскрипевшую деревяннуюдверь. В нос ударил запах кислой заплесневелой сырости.

«Странный вкус у всех этих подражателей Лайонелу», —досадливо подумала Катя.

В абсолютно пустом помещении с заколоченным досками окномВильям наступил на одну едва приметную дощечку в самом углу. Спустя несколькоминут послышался стальной скрежет, и посреди комнаты поднялась деревяннаякрышка огромного люка. Показалась седая голова одетого в голубую ливрею старика.В руке он держал белую свечу на серебряной подставочке.

Он поклонился и предложил следовать за ним.

Деревянные ступени, ведущие вниз — под землю, не долгоскрипели под ногами, вскоре лестница превратилась в мраморную. В нишахбелокаменных стен стояли красные стеклянные фигурки животных: тигров, обезьян,волков, носорогов, в которых горели свечи.

Старик в голубой ливрее провел гостей по белоснежнымветвистым лабиринтам, и они оказались в гигантских размеров подземелье. Тутбыло светло как днем.

Впереди полукругом красовался встроенный в стену дворец сомножеством окошек, похожий на пчелиные соты. Перед ним же был разбит мраморныйсад. Белокаменные статуи обнаженных женщин, мужчин, детей, фигуры животных,деревья, скамейки, фонтаны, дорожки, фонари с разноцветными стекляннымиплафонами.

— Ничего себе гробница, — шепнул Йоро, восторженнооглядываясь.

Старик обернулся, строго взглянул на него из-под кустистыхбровей и промолвил:

— Вы, юноша, поосторожнее с определениями. Мраморный дворецПавла Арсеньевича занесен в книгу величайших произведений искусства мира.

— У вас и такая книга есть, — подивилась Катя.

Не скрывая восхищения, она разглядывала скульптуры играющихмладенцев-ангелов вокруг скамейки и ей казалось, что она попала на другуюпланету. Выражения лиц каменных скульптур были такими живыми и трогательными,точно настоящих детей превратили в каменные изваяния в момент счастья.

— Скульптор Морган Нориш, — негромко сказал Вильям. — Он также велик, как и жесток. Свою человечность еще при жизни положил на дьявольскийалтарь и принес в жертву искусству.

— Они как живые, — прошептала Катя, указывая на двух женщинв чепцах, склонившихся над ручьем.

Юноша грустно улыбнулся.

— Так и есть. Они были живыми, пока Морган Норишь неприкоснулся к ним. Он ваяет свои скульптуры из людей. Это его дар, обращатьживую плоть в камень одним лишь прикосновением.

Катя остановилась возле скамейки, на краю которой сиделавлюбленная пара, держась за руки, и не в силах поверить услышанному, выдохнула:

— А Лайонел знает?

Вильям усмехнулся.

—Конечно! Нориш его старинный друг, частый гость вПетербурге. Он путешественник, в каждом крупном городе по дому, на то у негодозволение старейшин. Поговаривают, скульптуры Моргана пользуются успехом всамом Тартарусе.

Вскоре все трое вслед за провожатым подошли к огромнымбелокаменным воротам. По обе стороны от черной литой решетки стояли стражники,одетые в бело-голубые мундиры.

Решетка поднялась, и седой старик сказал:

— Мы входим в овальный зал.

Тот в самом деле оказался овальным, с девятью колоннами,между которыми находились проходы, ведущие в белые, как и все тут, коридоры. Вцентре стояла овальная стойка, за ней сидела красивая черноволосая девушка воткровенном платье.

Вампирша взглянула из-под ресниц на Вильяма и с придыханиемспросила:

— Комната будет совместной?

Сообразив, о чем та говорит, Катя гневно воскликнула:

— Нет!

Вильям покосился на нее и спокойно попросил:

— Две комнаты, пожалуйста.

Девушка вынула из-под стойки красную большую тетрадь икаллиграфическим почерком вывела их имена. Затем взглянула на прятавшегося заВильяма чернокожего мальчика и поинтересовалась:

— Как записать?

—Йоро, — ответил Вильям, — он со мной.

Девушка написала имя, а в скобках приписала «Оборотень»,после чего перевернула тетрадь и, попросив расписаться, выдала два золотыхключа.

Катя хотела взять один из них, но Вильям подвинул ключ кчерноволосой вампирше и отрывисто произнес:

— Для нее — апартаменты Лайонела.

Девушка замешкалась.

— Простите, — наконец вымолвила она, — не было такогоприказа.

Катя заметила, что Вильям готов сдаться и уже протягиваетруку к ключу, и, ухватив его за пиджак на локте, громко сказала:

— Ну что ж, тогда мы уходим. Передайте Павлу Арсеньевичу,что нам крайне неприятно было потратить время и встретить неподобающий прием!

Девушка развернулась и направилась к выходу. Вильям с Йоропоследовали за ней.

Но не успели они сделать и десяти шагов, как разлилсязвонкий удар пощечины и голос:

— Екатерина, Вильям, прошу прощения за поведение этой девки.

Катя обернулась и наткнулась на острый взгляд серо-зеленыхглаз, извиняющуюся улыбку и лихо подкрученные гусарские усы на бледном лице.Статный красавец Павел Холодный, одетый в безукоризненно белоснежный костюм,держал за волосы девушку, свернувшуюся наподобие собаки у его ног.

В другой руке хозяин подземного дворца держал хлыст. Павелзамахнулся на девушку, но Вильям перехватил его руку, заверив:

— Все в порядке, простим ее.

Но Холодный не внял его словам, он потянул девушку заволосы, приподнимая с пола, и насмешливо посмотрел на Катю.

— Вы тоже, Екатерина, считаете, что необходимо прощать?

Первым ее порывом было утвердительно кивнуть, но онасдержалась и скучающе произнесла:

— Допустивший ошибку должен быть наказан.

В глазах хозяина промелькнуло удивление, он даже выпустилволосы своей жертвы.

Катя воспользовалась его заминкой и поинтересовалась:

— Кто-нибудь проводит меня сегодня в апартаменты? Или у вас,Павел, принято держать гостей на пороге до дня Великого Суда?

Холодный отшвырнул ногой от себя черноволосую, пообещав:"Тварь будет наказана», и предложил Кате руку.

От прикосновения к его ладони, затянутой в перчатку, девушкаощутила, как холод электрическим разрядом прошел по всему ее телу, асобственную ладонь обожгло. Девушка едва сумела скрыть изумление. Когда Вильямрассказывал на балу у Бриана Джонсона, что у Павла температура тела в десяткираз ниже, чем у других вампиров, и своим дыханием он может заморозить воду, онане поверила.

— Потрясающий дар, — обронила девушка, отнимая у него своюруку.