Я подхватил потрёпанную, почти сломанную кирку и заковылял на пляж.

На горе ничего не шевелилось. Я напрягся, прислушиваясь, ожидая знакомого шипения. Тишина. На этот раз решил не карабкаться на утёс, а, безопасности ради, проплыть мимо.

Я медленно погрёб вдоль южного склона, не спуская глаз с горы. Обогнул половину острова – и тут заметил кончики чёрных ног. Ох, напасть! Надо двигаться как можно аккуратнее. Паук тихо и настороженно подполз ближе, не спуская с меня вишнёво-красных глаз.

Я отплыл назад, дальше от берега. Если тварь не умет плавать, у меня есть шанс отплыть подальше и высадиться на другой части острова. Я сделал несколько гребков, прежде чем понял: тварь вовсе не преследует меня. С минуту мы зло рассматривали друг друга. Ясно, что монстр меня увидел. Но почему он не нападает?

Быть может, его слепит свет? Или дело в дне? Может, пауки враждебны только ночью?

Восьминогий ужас вдруг исчез. Ни огня, ни дыма – вот был, а вот нет.

Я приплыл к берегу, мучимый множеством вопросов. Почему паук исчез без огня? Отчего монстр не опасен днём? Как он выносит солнце, если зомби тут же сгорают?

Прихрамывая, я поплёлся на южный берег. А вдруг криперы выдерживают больше зомби, и потому я чуть не умер от живой бомбы? Я внимательно осмотрел полосу деревьев, удостоверяясь в том, что нигде нет пятнистого зелёного силуэта. К счастью, я не обнаружил криперов, но обратил внимание на то, как мрачны лесные тени. Может, криперы прячутся в лесу от солнца?

Если это правда, если в лесу есть и другие монстры, за едой туда – в последнюю очередь. Я заковылял вдоль южного берега, высматривая ракушки или хотя бы водоросли. Но пляж был совершенно пуст. Я впервые обратил внимание на то, что не видел ни рыбы, ни китов – никакой водной жизни, кроме того зловещего спрута.

Я обогнул край южной косы острова и увидел, что вода в лагуне так же безжизненна, как и в море. Утопая в мягком иле на дне, я перешёл её, вскарабкался на северную косу, обследовал пляж и отыскал растение, которого раньше не видел.

Три светло-зелёных высоких стебля, растущих прямо из прибрежного песка.

– Бамбук! – воскликнул я и заковылял к нему.

Ведь люди едят бамбук, я знаю. В меню ресторанов бывают побеги бамбука. Если передо мной взрослая разновидность, наверное, я отыщу способ размножить и съесть побеги.

Я ударил в основание стебля. В отличие от деревьев, он обломился с одного удара и осел. Я выбил три секции, взял их в левую руку, и над моей правой рукой показался образ белой зернистой кучки.

– Сахар! – счастливо выговорил я. – Это не бамбук, а сахарный тростник.

После стольких мучений с яйцом я почти ждал, что новая еда не захочет лезть в рот.

– Ну ладно. Всё равно вредно для зубов, – обиженно заметил я и спрятал кучку вместе с парой оставшихся стеблей в рюкзак.

Однако нужно ко всему относиться с оптимизмом. Наверное, сахар лучше с чем-то комбинировать. Но с чем? Поблизости не видно ничего, хотя бы отдалённо напоминающего еду. Никаких кустов с ягодами или грибов. Нет даже червей с жуками. А я был в таком состоянии, что, уж поверьте, с охотой сжевал бы и их.

Я попытался пожевать красные и жёлтые цветы, растущие на окраине леса. Они отказались поедаться. Я взял их в левую руку, и появилась опция превратить их в красители. М-да, очень полезно.

– Забавно, что ещё может произойти скверного? – подумал я вслух.

Пошёл дождь.

– И кто меня тянул за язык? – буркнул я.

Тёплая гнусная морось вполне соответствовала моему настроению.

Я боязливо захромал по лесу, поминутно оглядываясь по сторонам, пытаясь смотреть на деревья, а не на то, что может скрываться за ними. Я миновал воронку от взрыва, едва не стоившего мне жизни. Зрелище, мягко говоря, не улучшило настроения.

Странно, но воронка ещё не заполнилась водой, хотя в неё сбегал ручей.

– Даже вода с причудами, – пробормотал я и отправился искать яблоню.

И не нашёл. На острове остались только деревья с маленькой зелёной листвой и чёрно-белым стволом, смутно напоминавшие берёзы. Я не смог отыскать ни единой яблони, которые теперь предпочитал называть «дубами», – мне не хотелось даже думать о яблоках. Я всегда считал само собой разумеющимся, что где-то в лесу должна прятаться яблоня, а я просто не слишком внимательно ищу.

Но всё, время отговорок кончилось, и осталось только идти вперёд.

«Возможно, у этих „берёз“ тоже есть плоды, – подумал я, хватаясь за тонкие веточки, которые, к слову, тоже попытался съесть. – Ну, какие-нибудь орехи, жёлуди…»

Отчаяние росло. Я выбил несколько поленьев из ближайшего дерева, сделал верстак, затем каменный топор и врубился в деревья, словно безумец.

И получил несколько поленьев и саженец с бело-чёрной корой.

– Хорошо, может, у этого вида просто поменьше орехов, – заметил я, пытаясь остаться спокойным. – Главное, продолжать поиски.

Я засунул поленья в рюкзак, бесполезный саженец поставил на землю – и вскрикнул от удивления. Саженец вырос прямо на глазах и превратился во взрослое дерево. Я срубил его. И ничего, кроме поленьев.

– Может, эта, – изрёк я, поворачиваясь к следующему дереву. – Или та.

Моё отчаяние перерастало в страх.

– Нет, эта! – решил я, врубился, дошёл до половины – и тут мой топор сломался.

Забыв про больную ногу, я повернулся к верстаку.

Из щиколотки будто посыпались искры. Я прислонился к недорубленному дереву, глотал слёзы и ждал, пока утихнет боль. Рана залечится, но как вытерпеть пытку болью? Как вообще люди её терпят каждый час и минуту? Как не сходят с ума? Не потому ли в моём мире полки аптек ломятся от обезболивающих препаратов. Пусть даже не выздоровеешь, но будешь чувствовать себя как здоровый – а я теперь хотел лишь этого.

– Пусть прекратится. Пожалуйста. Очень прошу, – прошептал я.

– Кудах-тах-тах, – послышался голос приближающейся курицы.

– Убирайся отсюда! – гаркнул я и махнул рукой.

Курица уставилась на меня, отложила ещё одно несокрушимое яйцо, затем принялась упрямо клевать траву у моих ног.

– Убирайся! – зарычал я и замахал руками.

Только этого мне не хватало. Ненавижу глядеть на то, как тварь жрёт прямо передо мной, ненавижу напоминание о том, как вкусен жареный цыплёнок.

– Давай, я не шучу, – предупредил я и пошёл к верстаку.

Курица увязалась следом, клюя на ходу. Кудахтанье отдавалось колоколом в ушах.

– Прочь! – воскликнул я и ткнул кулаком в клюв.

– Кудах! – завопила курица, полыхнула красным и бросилась наутёк.

– Да я не хотел – выговорил я, обуянный раскаянием. – Я…