– Этот раунд за вами, – согласился я и показал три железные полосы. – Но я только начал.

Если вы – ветеран этого мира, то уже знаете, какое оружие можно сделать из железа – такое же, как из дерева либо камня. Увы, в своё время эта мысль мне в голову не пришла. Понятно, я тогда не очень хорошо думал по множеству причин: тут и отчаяние со злостью, и голод, и кое-что ещё. Про «ещё» объясню потом. Тогда я о нём не подозревал.

А пока учтите то, что моя голова не шибко варила тогда, и я не придумал ничего, кроме железной версии топора. Но его я не сделал, поскольку потребовались все три драгоценных слитка.

– Сохраняй ресурсы, – посоветовал себе я. – Выясни, что можешь сделать, но делай лишь необходимое.

Ночь проходила, монстры спокойно топали мимо моего дерева. Я поставил за стеклом верстак и наблюдал за призрачными фигурами.

Две стоящие упоминания фигуры стали критичными для моего выживания, хотя я об этом ещё не подозревал. Первая, стоившая двух слитков, выглядела как ножницы, но не с перекрещенными, а с соединёнными на концах лезвиями. Мне кажется, они называются «стригальные ножницы». Вторая, стоившая трёх слитков, выглядела как обычное железное ведро.

– Это всё? – в отчаянии воскликнул я. – Ножницы и ведро? Это всё, на что годится моё железо?

Ночь вышла никудышная. Полное фиаско и с факелами, и с обещанным железным веком.

– А я так надеялся, – выговорил я и тяжело вздохнул.

Эх, несчастное я существо.

За окном зомби на лугу вспыхнул огнём. Первые лучи солнца появились из-за Горы Разочарования и осветили то, что я назвал Утром Разочарования.

– Правильно! – закричал я. – Чтоб тебе гореть!

По крайней мере мои враги не смогут торжествовать.

– Горите, горите! – скандировал я и ощутил смрад собственного дыхания.

До сих пор я ничего не рассказывал о телесных выделениях, потому что их у меня попросту не было. Ни фекалий. Ни мочи. Ничего грубого, гадкого, но необходимого и такого обычного дома. Я даже ни разу не выпустил тот звучный газ, у которого столько всяких смешных имён. Об этом последнем, признаюсь, я нисколько не жалел, поскольку жил в тесных землянках и пещерах без вентиляции.

Но теперь я отчего-то ощутил кислую вонь из собственного рта. И по-моему, совсем не от того, что не почистил на ночь зубы.

И головная боль прошлой ночи не унялась, а даже усилилась. Меня бил озноб, хотя температура не изменилась. Я вдруг понял, насколько измождён и слаб. Мои кости словно налились свинцом, мышцы окаменели, сердце бешено стучало в груди.

– Я умираю от голода? – испуганно воскликнул я. – Так оно и ощущается?

Моё дыхание отразилось от стекла и вернулось ко мне вонью. Да, так оно и ощущается. Я жил впроголодь, с тех пор как попал в этот мир, но в глубине души верил, что он не станет убивать меня. Несчастные случаи, монстры – да, это очевидная опасность, но чтобы медленно умереть от недоедания?

Вряд ли я ощущал хотя бы признаки этой угрозы в моём прежнем мире. Смерть от голода – для других: для стариков, вспоминающих войны и нищету, или для попрошайничающих жителей далёких стран, которые показывают по телевизору.

Теперь я их понял. Моё тело, будто машина, сжёгшая всё топливо, медленно ломалось. И сколько осталось до полной остановки?

– Му-у, – раздалось издали, напоминая о том, что делать.

– Огород! Сегодня пора созреть побегам! – воскликнул я и в знак благодарности помахал корове.

Да, они созрели – по крайней мере, мне так показалось. На одном из вспаханных квадратов выросли высокие золотистые стебли, увенчанные большими чёрными мини-кубами. Интересно, что это? Пшеница? Овёс? Рожь?

«Пшеница», – подумал я и протянул руку к вожделенному урожаю.

Получил я не только коллекцию семян, которые тут же посадил снова, но и увесистый мешок зерна. Я поднял его, но рука застыла в дюйме от рта.

Нет, не может быть, чтобы вся затея с огородом оказалась напрасной. Оно наверняка съедобно. Но следует знать, как его приготовить.

Я заковылял к своему бункеру, бормоча на ходу:

– Не сдавайся.

Когда печка отказалась готовить зерно, я добавил:

– Паника лишает разума.

– Просто нужно с чем-то соединить, – пробормотал я и швырнул мешок с зерном на верстак. – Ну да, комбинируй – ты же умеешь – одно с другим.

За этим занятием я провёл полдня. Я бесконечно комбинировал яйца, сахар, даже цветы, дерево и землю. Наверное, я выглядел безумцем, бормочущим под нос во время очередного неудачного эксперимента. После нескольких десятков неудач я закричал в отчаянии:

– Ещё комбинаций! Ещё!

Ответ должен быть? Может, одного мешка недостаточно? Может, как с деревом и камнем, когда нужно несколько блоков или досок? Больше пшеницы!

Я приковылял наружу, молясь про себя о том, чтобы доброе утро дало вызреть ещё одному квадрату посевов. Увы, всё ещё зелёное.

Я принялся чертыхаться, а потом заметил то, что раньше ускользнуло от внимания. Квадрат, на котором созрела пшеница, был не первым засеянным, но ближайшим к океану.

– Вода! – заорал я, кляня себя за тупость. – Растениям нужна вода.

Да, если бы я мыслил трезво, я бы сделал то, о чём вы, полагаю, сейчас думаете. Я бы просто прокопал канаву до воды, чтобы та потекла и оросила мои посевы.

Но я не мыслил трезво. И мой испуганный, голодный, запуганный мозг предложил наихудший из возможных планов.

– Ведро! – воскликнул я, вспомнив эксперименты прошлой ночи.

Я взялся за верстак, стоявший у пляжа, и превратил три железных слитка в ведро. Секундой позже я зачерпнул, наполнил его водой до краёв, а спустя ещё секунду опорожнил прямо на свои растения.

– НЕТ!! – взвыл я.

Куб синей жижи испустил ручей, смывший не только семена, но и всю мою работу, силы и время в океан. Я кинулся за семенами, подхватил их, зелёные плавучие комочки, с песчаной отмели.

– Теперь всё сначала, – прошептал я и от ярости закричал: – Всё, всё сначала!

Ослеплённый гневом, я понёсся по берегу, колотя по всему, что подворачивалось под руку: по песку, земле, даже твёрдому камню прибрежной скалы, непрестанно вопя:

– Всё сначала!! Всё! Сначала!!

А потом я швырнул ведро в океан.

После этого мой гнев внезапно угас, и я с полной ясностью представил последствия. Я в ужасе наблюдал за тем, как моё новенькое, очень редкое и, возможно, полезное ведро уплывает прочь.

– О нет, – прошептал я и бросился в холодную глубину.

В отличие от семян, ведро ушло далеко от берега. Я попытался плыть под водой, вертел головой, но видел лишь чернильно-густую тьму. Я выплыл на поверхность, глубоко вдохнул и резко пошёл вниз, как субмарина.