– Да уж, – поеживаясь, констатировала Психологиня, – Прокоповна твоя, по ходу, перегнула палку с воспитанием. Я считаю – за зло нужно платить той же монетой, а не понимать и прощать. Тем более когда со всех сторон столько гадости и несправедливости летит в твой адрес. Судя по твоему рассказу, ты бы одной левой уработала всех этих Костиков да Марин. Я бы так и сделала. С какой радости терпеть кражи и насмешки? Нет, я б точно съездила по физиономиям!

Я даже улыбнулась, представив, как я ввязываюсь в драку. Эдакий борец за справедливость – косолапая медведица Кира. Смешно. Да и к тому же за непристойное поведение, мать меня просто бы прибила.

– Ничего Прокоповна не перегибала, она учила меня самому важному – оставаться человеком, несмотря на все бесчеловечное в наших жизнях. Она была права – если бы все в этом мире придерживались подобного правила, в нем было бы жить куда радостнее, но… Все люди порочны. У каждого свои изъяны, свои комплексы, свои взгляды, вкусы, цели. Не каждый может прощать, но и не каждый способен причинить боль. Не все умеют любить, но и ненавидеть многие не умеют. Как говорится – кому что. А я такой уж уродилась и до определенного возраста оставалась милым и добрым «ведмежонком», пока не пришел день, с которого началось мое перевоплощение в гризли.

В этот самый момент моего лица коснулись ослепительные лучи ноябрьского солнца, и глаза автоматически прикрылись. Я не вижу, чем занята моя собеседница, но спустя секунду слышу, как щелкает зажигалка, и в воздухе снова пахнет никотином.

– Боюсь даже предположить, что произошло, но что-то мне подсказывает, будь ты изначально «гризли», вряд ли бы сегодня мы встретились на пороге «Касатки».

Не раскрывая глаза, легонько пожимаю плечами.

– Не знаю даже. Глупо сейчас думать о том, «если бы» да «кабы». Случилось все так, как случилось, и я была тем, кем была. Да, я была наивная доверчивая дуреха, но в этом ничего плохого нет. Жить, не замечая человеческой подлости, злости, жестокости и несправедливости, не так уж и плохо. Вот только я слишком поздно узнала, что, если всего плохого не замечать и находить всем дурным поступкам окружающих людей объяснение, это нисколько не уменьшит их количества. Я прощала все издевательства и насмешки и всегда с готовностью бежала играть со своими единственными друзьями – Костей, Сережей, Сашей. Хотя вряд ли те отношения, которые были между нами, можно было назвать дружбой. Они всегда использовали меня в самых разных своих целях, а я охотно позволяла им это делать. Но даже подобное внимание со стороны ребят было для меня настоящим счастьем. И, опять же, я не знаю, как бы все сложилось, не будь я наивной дурой, а соседский мальчишка – любителем в очередной раз воспользоваться моей доверчивостью. Этого, к сожалению, не дано знать никому. Случилось все так, как случилось.

– Знаешь, а ведь если потерять девственность первого апреля, это не будет считаться.

На меня, толстую, некрасивую, рыжую медведицу, смотрят черные, как угольки, и ядовитые, как плющ, глаза Кости Калюжного. Как всегда, на протяжении долгих лет он исправно издевается надо мной, как только фантазия диктует.

Мы стоим у моего дома, мимо которого, как обычно, совершенно случайно проезжал на велосипеде Костя, а я, совершенно случайно, сидела на скамейке.

– Костик, мне уже не десять, и тем более не пять. Неужели ты в самом деле полагаешь, что я в стотысячный раз куплюсь на придуманную тобой глупость?

– Нет, конечно. – Костя оставляет у скамейки велосипед и делает три шага навстречу. Я ощущаю на своих губах его дыхание, а он лукаво улыбается. – Если честно, я надеялся, что ты именно так и ответишь. Я давно заметил, что ты уже не наивный ребенок, а взрослая девушка, которую не стоит обманывать, а лучше обнимать.

Я сглатываю неожиданно образовавшуюся слюну. Мне становится дурно и немного тошнит. Руки дрожат, колени подкашиваются, а сердце не знает – то ли ему остановиться, то ли пробить наконец грудную клетку. Костя медленно склоняется надо мной и, не отводя глаз от моих, целует в губы.

Земля уходит из-под ног. Я моргаю чаще, чем напуганная до смерти курица, которую вот-вот казнят. Чувствую, как внутри меня смешиваются гнев, радость, растерянность. Вдобавок ко всему у меня пропал дар речи. Молчу и быстро опускаю глаза в землю.

– Ну как? – Я поднимаю голову и вижу самодовольную рожу. Гнев накрывает быстро, хоть злиться я никогда не умела.

– Что как?

– Понравилось?

– Ты дурак?

– Почему это? Ведь понравилось же?

– Да ну тебя!

Разворачиваюсь, чтоб убежать, и уже в спину слышу смех и фразу:

– Если что, предложение в силе.

Лицо пылает. С глаз срываются слезы. Чувствую себя униженной и оскорбленной, но в глубине души мое счастье не имеет границ! Божечки ж ты мой, только что я впервые целовалась с мальчиком!

Он дурак. Он не красив – полтора метра костей, обтянутых кожей. От него почти всегда дурно пахнет потом, и два передних зуба торчат, как у грызунов. Но его черные глаза с самого детства завораживали меня. Я не могу объяснить себе, почему взгляд Костика на меня так действует, но именно из-за него за свои пятнадцать лет я совершила миллион идиотских поступков. Я искала на свалках всякую ерунду, за которой меня отправлял Костя, которая ему вовсе была не нужна, а просто хотелось посмеяться над моей наивностью. Я каталась на самокате без тормозов, чтоб этот умник мог вдоволь насмеяться в тот момент, когда я улетала в канаву. Я ходила в разного цвета сандалиях, в надежде встретиться с волшебником. Я не единожды прыгала с крыши, с дерева, даже с обрыва, в надежде, что таким образом спровоцирую рост крыльев. Я съела пару десятков комаров, так как кое-кто рассказал мне сказку о Царевне-лягушке на свой манер, из которой следовало, что, будь я той самой Царевной, которая обречена на встречу с принцем, я обязана любить деликатес в виде сочных комариков. Я почти каждый день демонстрировала Косте и его команде свое нижнее белье, так как они отказывались верить, что у меня трусики в клубничку или в бабочки. Я с завязанными глазами заходила в жгучие кусты крапивы, так как меня посвящали в братство «Избранных». Я охотно жертвовала своих кукол для разного рода очень важных экспериментов. Меня часто брали с собой в лес по ягоды или грибы, а там затевали игру в прятки, и находила обратную дорогу домой я уже в гордом одиночестве и с ручьями слез на обеих щеках. Меня сотни раз толкали в лужи, в озеро и бесконечно дразнили «жирной сосиской»… Так много всего было, к чему приложил руку Костя Калюжный – заводила местных хулиганов, но я не умею обижаться, а иногда кажется, просто страдаю идиотизмом, а не простодушием. Человек, который учится на собственных ошибках, это не про меня.

В минувшую новогоднюю ночь я едва не сожгла дом. Костя по секрету рассказал, что, загадав желание, нужно обязательно записать его на бумажке и поджечь под елкой. Чтоб Дед Мороз, Господь Бог, или кто там отвечает за желания, точно разглядели, чего я хочу, желание должно быть написано не на клочке бумаги, а на самом большом листе. Розовый листок формата А4 из комплекта цветной бумаги подошел идеально. Вот только он и догореть не успел, как зажглась исполнявшая роль снега вата, разложенная по всем ветвям елки. Что же происходит сегодня? Сегодня случился откровенный перебор – «Первого апреля не считается», ага, как же! Да, я дура, но не до такой степени!