Звуки гребков надвигались, теперь было слышно еще инепонятное, ничему не в такт бренчание — будто кто-то совсем неумело пыталсяиграть на хомусе. И наконец все так приблизилось, что слышны стали характерныешлепки воды под днищем…

Почти бесформенным сгустком тумана странная ладья прошламимо нас на расстоянии вытянутой руки. Я рассмотрел только красные лопасти трехвесел, с которых стекала вода, — они погрузились и взметнулись так близко,что нас по-настоящему окатило. Остальное угадывалось: покатый борт, приподнятаякорма, толстая мачта без парусов…

— Вадар лукт? — донесся гнусавый голос. —Вемс фельардет?

(Фраза эта застряла в голове намертво, клещами не выдрать.Что означает, не знаю.)

Нашу лодку качнуло — раз и еще раз.

Через какое-то время я вспомнил, что нужно дышать.

Потом туман поднялся, и между ним и водой образовалсяпросвет — поначалу метра в два. В который дед и ринул нашу лодку со всей мощьюнеполных четырех лошадиных сил.

БЫЛО зябко. Гораздо холоднее, чем ранним утром.

Потом туман поднялся еще немного — и пошел дождь.

— Петрович, а кто это был? — спросил Хайям.

— Не знаю, — сказал дед. — И знать не хочу.Не наши какие-то.

— Откуда тут не нашим взяться?

— От сырости.

— Я серьезно.

Дед промолчал. И потом, сколько мы ни приставали, толькоотмахивался.

— Ну что, как скатались? — Сергей Рудольфовичвстречал нас на берегу. — Познавательно?

— Уф-ф, — сказал я. — Более чем.

— И у нас тут интересные дела…

Как только мы уплыли, приехали трое милиционеров на уазике.Сказали, что неделю назад из части сбежал солдат с автоматом и что его вроде бывидели в наших местах. В общем, чтобы мы были осторожны и бла-бла-бла. Но велименты себя как-то странно, и иногда казалось, что они сами не понимают, гденаходятся и что делают. Циничный Джор тут же высказал предположение, что насамом деле они потребили весь годовой запас грибочков и пожаловали за новыми.Они пробыли на хуторе почти шесть часов, смущая девочек и зля преподов;пофигистичный же Джор пытался раскрутить их на сказки и легенды грибных ментов,потому что не может же так быть, что у них нет никакого фольклора?.. В концеконцов менты вдруг смутились, резко засобирались и уехали.

А где-то ближе к ночи пришли волки. Их увидел Артур,возвращаясь с рыбалки (полведра красноперки за два часа). Сначала он принял ихза собак, но поведение этих собак было совсем не собачье. Они гуськом бежали поредколесью, а потом сели на той полянке, где мы высаживались из автобуса, изавыли на семь голосов. Тут всполошились старушки — они-то волков от собакмогли отличить не глядя. Тут же всех (включая дворовых собак) затащили в избы,закрыли ставни, заперли двери… Оказывается, когда-то давно, сразу после войны,волки вот так же пришли летом, дождались темноты, потом выбили в избе окна,запрыгнули внутрь и загрызли председателя колхоза и гостившего у него брата,лютеранского священника.

Единственное же на хуторе исправное ружье хранилось у дедаТерхо…

В общем, ночь прошла судорожно. Наутро, конечно, никакихволков поблизости не обнаружилось, собаки ликующе брехали на всю округу, чтоэто-де они прогнали стаю… да и люди были как-то ненормально веселы.

Сильно пахло жареной рыбкой, но ее уже всю съели.

День до вечера, казалось бы, должен был запомниться — хотябы как последний относительно нормальный день. Но вот не запомнился, и все тут.Помню только, как с помощью простого карандаша переводил на бумагу мелкийрезной узор с какой-то доски — настолько мелкий, что его никак не удавалосьсфотографировать. И что на ужин была удивительно, феноменально липкая гречка, ядаже не представляю, что нужно сделать, чтобы гречка стала такой липкой — какпластилин. А молока опять не было.

Пара записей за этот день есть, но одна из них — подробно опогоде (зачем? — не знаю), а вторая — планы на завтра.

Ага. Хочешь насмешить Всевышнего — поделись с ним своимипланами.

Итак, возвращаемся к началу нашего рассказа. «У одногомальчика было две девочки, и он обеих взял с собой на практику». Пока Викаплавала с нами брать интервью у настоящей саамской ведьмы, Артур решил сноваприударить за Маринкой. И приударил. Нарушая всяческую этику, которую сам же внас и вбивал.

Поясню: в отряде мы все — ученые. Даже так: УЧЕНЫЕ. Всебуквы заглавные. Мы должны правильно выглядеть и правильно себя вести. Невызывающе, не надменно, а очень уверенно. Чтобы интервьюируемый знал: емуоказана честь, что ты позволяешь ему, допустим, спеть для тебя. Не ты егоумолил отчебучить хоть что-нибудь, лишь бы зачли практику и ты не остался безоценки, а он по собственному искреннему желанию шевелит извилинами, вспоминаетстбягцие вещи, которые нестыдно представить ученому человеку, чтобы вошли они вкниги, разнеслись по свету, обогатили мировую культуру, чтоб не стыдно было засебя как не помнящего культуру родную… Ну и вести себя мы должнысоответственно: не пить, не сквернословить, разговаривать литературным языком,не куролесить, не флиртовать ни с местными, ни со своими. Это очень строгие и оченьверные, на мой взгляд, правила. Нужно поддерживать хотя бы легенду, хотя бывидимость…

То есть Артур был не прав по-любому.

Мы играли с Хайямом в шахматы, и он наконец умудрился свестик ничьей три партии подряд. Дед, узнав про вчерашнее, почистил и смазалружье-пятизарядку и теперь набивал картечные патроны. Джор что-то записывал вгроссбух, поглядывая на потолок. И тут снаружи Ниагарой накатил звук дамскогоскандала…

В общем, Вика застукала Артура с Маринкой на бережку, поднавесом. Маринка, конечно, дура… нуда ладно. Все мы были слегка не в себе, хотяи не понимали толком.

И даже Артур, вылезший из-под навеса с расстегнутымиштанами, не просто делал вид, что все в порядке, а был в этом свято уверен.Типа а чего такого? Дело житейское, завел себе мальчик двух девочек…

Короче говоря, я дал ему в рыльце. Схлопотал в ответ — итогда уж стал драться по-настоящему. Артур, конечно, на голову выше и в полторараза тяжелее. И руки длиннее, что в драке очень важно. Но у меня был реальныйопыт, а у него — только спортзал…

Однако довершить благое дело мне не дали. Нас разволокли —Джор держал меня, а Хайям — Артура, Рудольфыч же, возмущенный донельзя, рыча,вклинился между нами. Я даже представить не мог, что он умеет разговаривать натаких басах. Ну и словарный запас у него, конечно, богаче моего: фольклорист —это вам не гулькин хрен… Стоит вслушаться в обороты — и все мысли о дракевыветриваются, руки шарят по карманам в поисках блокнота, а сам ты готов идтиза этими волшебными звуками куда угодно, как те крыски-меломаны.