— Раз, два, три, проверка. Раз, два, три, проверка… Чтоза х-х-холера-то?.. Работать будем? Раз, раз… ш-ш-ш-ш… а так?..Раз-два-три-четыре-пятъ, вышел зайчик пострелять, вдруг охотник выбегает,зайчик целится, стреляет… Ага, так нормально. Чудо техники. Непоротый суомскийгений. Меню какими ручками ваяли? Двумя левыми задними?.. Ладно, проехали.Итак, мы ведем наш репортаж из поезда Петрозаводск — Мурманск, вагон шестой,полупустой… Меня зовут Константин Никитин, сегодня двадцать восьмое июня,первый день экспедиции — ну и так далее. Буду делать такие заметки каждый день,пока что-нибудь не кончится: батарейки, память или мой железный самоконтроль.Понятно, что никому мои умственные упражнения на фиг не сдались, зато опыт. Аопыт надо извлекать из всего. Не путаем с пользой — вот уж чего от большинствамоих кол-л-лег никто никогда не дождется. Но вот дрозофилы — тоже зверибессмысленные и бесполезные, а сколько на них всего наоткрывали, а! Итак, тематренировочного исследования: «Этнографические наблюдения за фольклористами иэтнографами: нравы, обычаи, ритуалы, примитивные брачные обряды». Ну, сегоднярассказывать просто не о чем, пересадка… вокзал такой прикольный, со шпилем, ичисто… ну и все. Едем. Полночь, а светло…

Меня действительно зовут Костя Никитин. По крайней мере, всетак считают, и даже я — большую часть времени. Есть документы, фотки с самогодетства и по сю пору, родители меня узнают, все вроде бы в порядке… только воткот Буржуй не подходит — не убегает, но и не подходит, шагах в двухдержится, — и в зеркале я себе не нравлюсь. Особенно когда нечаянно глазомотражение зацепишь…

Я буду писать от руки и на бумаге, хотя и это глупость, инаписанное на бумаге может измениться не хуже, чем набитое на винт. Но так мнепочему-то чуть-чуть спокойнее.

Записать все, что произошло, меня побуждает страх. Слишкомбыстро все испаряется из памяти. Может быть, через неделю или через месяц явообще забуду эту поездку и она заместится чем-то придуманным. Например,поездкой в Монголию, не Внутреннюю, а самую настоящую, и у нас появятся смешныемеховые шапки и бараньи жилетики — других сувениров и не придумывается, —много фотографий в бессмертном туристском стиле «темная морда на фоне яркогосвета», а в паспортах образуются самые настоящие визы. Ну не визы, апограничные штемпели. И в универе еще много лет будут рассказывать о нежданнопривалившей загранпоездке по обмену. Стоп, по обмену? Значит, наши родныеугро-финны должны помнить, как к ним приезжали монгольские студенты и изучали…Так, монгольские этнографы — это даже круче, чем монгольские яхтсмены. Что меняспасает — отвратительное воображение и угрюмый здравый смысл. А топовыдумываешь, повыпендриваешься, глядишь — а все уже на самом деле так итечет…

Мне обязательно надо зафиксировать, что было на самом деле.Хотя бы то, что помню сегодня. Это уже меньше, чем я помнил вчера, но вчерашнеееще можно попытаться восстановить.

А может, я так и буду продолжать забывать, забывать — изабуду вообще все, что было со мной когда-то в жизни, а на место этого придетпридуманное кем-то — и если повезет, то мной.

Уже почти никто ничего внятно про нашу поездку не помнит,вот что особенно страшно. Артур — тот совсем обнулился. Пустота.Отформатированный логический диск на винчестере. И Патрик — почти ничего. ИДжор не помнит. Вернее, нет. Я расспросил как следует. Джор довольно многопомнит, но как кино, которое смотрел десять лет назад и потому путает с другимифильмами. Про остальных вообще молчу, особенно про девчонок.

Так, стоп.

Маринка помнит. Ничего не говорит, потому что… но я всепонимаю.

Да, в диктофонной записи небольшая ошибка. Поезд неПетрозаводск — Мурманск, а Санкт-Петербург — Мурманск. Думаю, я так ляпнулпотому, что садились мы на него не в Питере, а в Петрозаводске. Хотя…

Ни в чем нельзя быть абсолютно уверенным. Ни в чем.

Итак, смотр рядов и полная инвентаризация: что у нас есть вналичии? Моя собственная память, которая в голове. В ней информации большевсего, но я ей по понятным причинам не слишком доверяю. Уже упомянутый здравыйсмысл — им я проверяю разные свои догадки и вычисления, а еще долблю факты изразных источников на достоверность и противоречивость. Здравый смысл у менявполне приличный и намного смышленей меня самого. Правда, он — ровно один.

Идем дальше. Диктофонные записи. Их сорок одна штука, разнойдлины, разборчивых — только девятнадцать.

Остальное… как будто случайные включения, какие-то шумы,звуки, посторонние голоса… Пытался разобрать, но мало что вышло. Есть ещезаписи в блокноте ручкой и карандашом. Это примерно двадцать страниц моимразмашистым почерком, и там встречаются очень странные вещи. Самые странные извсех, я бы сказал. Почерк мой. Но я в упор не помню, чтобы хоть что-то писал отруки в блокнот. Ну и наконец, фотографии у каждого. Хайям, пока связь была,ухитрялся с мобильника даже в блог что-то скинуть. Вот на фотографиях все какбудто в порядке. Как будто ничего и не происходило. Отряд, сотрудники отряда,рабочие моменты экспедиции — куда-то идем, варим еду, берем интервью… в общем,если бы не те два десятка снимков, можно было бы подумать…

Кстати, блокнот этот мне подарила Инка Патрик. У меня деньрождения расположен удачно — как раз в конце сессии. Праздновать тяжело,конечно, потому и не праздную. Я вообще не люблю свой день рождения. Чужие — сколькоугодно… Блокнот этот с толкованием имени и гороскопом. Не знаю даже, что поэтому поводу и думать.

«Имя: Константин.

Значение: «стойкий, постоянный».

Происхождение: имя пришло из Византии.

Характер: в детстве очень боязлив, постоянно находится в состояниитревоги. Очень трудно привыкает к чужим людям и новой обстановке. Привыкание кдетскому саду и школе потребует от Константина значительных усилий и будетстоить родителям немалых волнений. С возрастом избавится от комплекса страха,но сходиться с людьми будет трудно. Друзей имеет немного, но все они проверенывременем.

Константин — ответственный и добросовестный работник. Своемуделу отдает всю душу. С подчиненными деликатен, его приказы больше похожи напросьбы. Может расстраиваться из-за мелочей.

У Константина тонкое чутье на прекрасное. Он способенувидеть в человеке едва заметные достоинства и открыть их другим. В то же времяКонстантин может увлечься яркой и эффектной женщиной, добиваться еерасположения. Женившись на такой женщине и обнаружив ее душевную и нравственнуюпустоту, быстро охладевает в своих чувствах. Развод переносит тяжело.Настороженно относится к теще».

Такие вот четкие и подробные предсказания ближайшегобудущего…

Ничего не сбылось. И про детский сад тоже наврали.

И вот еще что. Почему-то застряло в памяти несколько сцен,которые к делу вроде бы отношения не имеют. И даже как-то некрасиво выпирают.Но я на них все равно постоянно выруливаю. Как неумелый велосипедист, которыйбоится въехать в яму — и именно поэтому в нее попадает. За двадцать метровначинает объезжать, потеет, высчитывает расстояние, скорость, не по формулам,конечно, в голове, интуитивно, все высчитывает, а потом ап! — или рульвдруг из рук вывернулся, или другая яма под колесо бросилась. Фиксация. Я ужепробовал писать без них, брать лишь самое главное, но понял — не-а. Никак. Этотакие якоря, что ли. Или как у скалолазов — костыли и «сухарики». Пока незакрепишься, дальше лезть нельзя. Поэтому теперь пишу подряд все, что могувспомнить, или восстановить по записи, или успеваю прихватить. Потому что времяот времени что-то на полсекунды приоткрывается, картинка, движение, запах… ичаще, конечно, тут же стирается начисто. Но кое-что остается, хотя быненадолго. В мускульной памяти, на сетчатке глаз. В башке мысли застреваютстранные, не мои. А в горле — звуки ворочаются, как камушки. Да такие, чтобуквы для них надо уже придумывать.