слышно с лестницы, — ни сегодня, так завтра, он сделает предложение, разве ты не видишь? А Минни, кажется, в первый раз влюбилась! А ну как она ответит согласием, и только потом подумает о последствиях? Она должна осознавать, на что идет! Вы почему-то все думаете, что я против него. Вовсе нет! Мне нравится этот парень, и мне не хотелось бы, чтобы с ним случилось то же, что с Чарльзом. Чарльз — человек довольно флегматичный, а этот…

Минни не слышала продолжения, так как добралась до своей комнаты, а подслушивать ей было неприятно. Но и того, что она услышала, было достаточно. Мать была права. Артур вскружил ей голову. И ей, и себе самому. И ни за что на свете, нельзя причинить ему боль, заставит страдать. Ей и в самом деле не шестнадцать лет, а все двадцать четыре. А она ведет себя как взбалмошная безответственная девчонка, которая не думая, походя, может ранить прекрасного любящего ее человека.

С тяжелым вздохом Минни медленно зашла в свою комнату, и задумчиво опустилась на мягкий пуф перед туалетным столиком. Внимательно вгляделась в свое лицо в зеркале, вроде впервые увидела.

«Кто ты, незнакомка? Какие у тебя серьезные встревоженные глаза, морщинка пролегла между густыми бровями, смуглые щечки побледнели. Разве я тебя знаю?»

«Здравствуй, Минни», — ответило ее отражение, — «я твое будущее. Я — взрослая женщина, готовая вылупиться из этого влюбленного, шаловливого существа. Я мать его детей, его жена.»

«А хватит ли у тебя сил переносить вечные разлуки, тосковать по любимым глазам, голосу, прикосновениям? Хватит ли выдержки волноваться перед каждым рейсом, штормовым предупреждением? Выхватывать из рук почтальона утреннюю газету? Вздрагивать при виде штемпеля адмиралтейства или «Кьюнарда» на конверте письма?»

«У меня хватит сил на все, лишь бы ты его действительно любила».

«А как это узнать, как быть уверенной? Помоги мне, подскажи как все будет?»

«С нетерпением ждать возвращения. Сердце сильно стучит от звука шагов и любимого голоса на крыльце. Каждая встреча — как в первый раз, каждая вместе проведенная неделя — как медовый месяц. Его непреходящая любовь и преданность. Мальчики как две капли воды похожие на отца, так что будешь видеть в них его дорогие черты каждый день. Долгожданная девочка. Будете все вместе его ждать, гордиться им. Он станет большим человеком, героем. Ты будешь счастлива, а, самое главное, ты сделаешь его счастливым.»

«Спасибо тебе! Это прекрасно! Я люблю его. Мне больше никого не надо!»

«Значит и у меня будет все хорошо!» — Минни из зазеркалья теперь улыбалась, радостно и счастливо, глядя на себя молодую, которая задумчиво опустила голову на сложенные на столике руки.

***

Из комнаты Минни не доносилось ни звука вплоть до самого обеда. По какому-то безмолвному обоюдному согласию ни Ричард, ни Эдит не стали ее беспокоить. В два часа у служанок зазвенел колокольчик, в комнату Минни пробежала Кэти с чаем и сэндвичами и пропала на целых три часа. Наконец, в пять часов вечера из комнаты показалась Минни и горделиво спустилась в гостиную. Ричард ахнул, а Эдит всплеснула руками.

На Минни было вечернее платье, привезенное Максом из Парижа год назад в подарок сестре, но забракованное Эдит как неподобающее для приличной девушки на выданье. Тем не менее, Эдит не решилась выбросить или отдать кому-нибудь подарок любимого сына, и платье было замуровано на дне старого, еще бабушкиного сундука, стоявшего в комнате дочери. И теперь Минни надела именно его: парчовое, ярко красное платье, с небольшим шлейфом, все состоявшее из слоев, как воланов, отороченное такими же красными кружевами и блестками. Оно прекрасно подчеркивало тонкую талию и округлые бедра Минни, ее черные волосы. А глубокое декольте с оголенными плечами решительно позволяло рассмотреть маленькую, но пухлую грудь. В волосах у Минни блестела большая заколка их трех пунцовых искусственных роз. Ансамбль завершали две старинные каплеобразные рубиновые серьги, доставшиеся Минни от бабушки, и длинные шелковые перчатки.

Это был вызов. Исчезла нежная чайная роза, ее место заняла новая, самостоятельная, уверенная в себе Минни.

— Смотри, Кармен, чтобы тебя не пронзили кинжалом, — проворчала недовольно Эдит, но даже она не могла не согласиться, что Минни выглядела бесподобно. Ричард, украдкой от жены, одобрительно закивал дочери головой.

Вздохнув, Эдит ненадолго скрылась у себя в комнате и появилась с большим страусиным черным веером с красной окантовкой.

— Спасибо, мама! — Минни не ожидала подарка и с благодарностью посмотрела на мать.

Однако, если семейство Стоттертов предполагало, что на сегодня сюрпризы закончились, они сильно ошибались. За окном послышался цокот копыт и звук останавливающегося экипажа, кто-то быстро и легко взбежал на крыльцо, зазвонил колокольчик, и служанка открыла дверь.

На пороге стоял лейтенант Артур Рострон в белоснежной парадной форме военно-морского флота, при сабле и золотых эполетах, в белых перчатках, сжимая в левой руке белую, окантованную золотом фуражку. Короткий, в отличие от будничной темно-синей формы, белый китель, подчеркивал его подтянутую фигуру, длинные, стройные и крепкие ноги, а белый цвет очень шел к бронзовому загорелому лицу, на котором горели голубые глаза.

У Эдит вырвался невольный возглас восхищения.

— Ого! — повернулся к жене изумленный Ричард, и бедная Эдит покраснела в подант к платью дочери.

Но ни Минни, ни Артур не заметили этой забавной семейной сцены: они пожирали друг друга восхищенными глазами. Наконец, Артур очнулся, подбежал к Минни и поцеловал ей руку, элегантно опустившись на одно колено. Сабля торжественно звякнула. Служанка поднесла Минни черную бархатную накидку.

— Какая же вы красивая пара! — не удержался Ричард и испуганно оглянулся на жену. Но Эдит не отреагировала, она смотрела на дочь с нежной и какой-то печальной улыбкой.

— Постарайтесь вернуться не позже полуночи, мистер Рострон, — обратилась она почему-то не к дочери.

— Непременно, миссис Стоттерт, — ответил он глубоким взволнованным голосом, и, взявшись за руки, счастливые и веселые, Минни и Артур побежали к ожидавшему их кабриолету.

Дверь затворилась. Эдит приоткрыла занавеску и проводила экипаж взглядом. Потом, вздохнув, отошла от окна.

— Ууу, — протянул Ричард, обняв жену за плечи и улыбаясь, — а кому-то стало завидно! А кому-то старый муж уже не по душе, без сабли и эполетов!

— Да ну тебя! — отмахнулась Эдит,