было никого, кроме меня. Никого на всем белом свете, даже во Франции: она была круглой сиротой. И всю свою нежность и любовь она отдавала мне, мне одному.

Артур вздохнул.

— Минни, я однолюб. Я привязываюсь к человеку, и даже к кораблю, — добавил он с усмешкой, — я не способен на мимолетные связи, не говоря уж об одноразовых. Вы меня понимаете?

Минни слегка кивнула. Она по-прежнему держала его за руку, но теперь задумчиво смотрела куда-то вниз.

— Почему же вы расстались? — спросила она, не поднимая глаз.

Он тяжело вздохнул. Было заметно как трудно дается ему этот разговор.

— Мне было двадцать три, а Люсиль исполнилось сорок. Мы как раз отпраздновали ее день рождения, а через два дня, я уходил в рейс на паруснике на целых полгода. Перед самым рейсом она усадила меня в кресло и, глотая слезы, сказала, что, когда я вернусь, ее здесь уже не будет — она возвращается во Францию, и адреса не оставит. Ей уже сорок, и она больше не имеет права на мою молодую жизнь.

Артур перевел дух.

— Она считала, что я должен найти себе ровесницу жену, заиметь семью и детей. Всю ночь мы проревели… Я протестовал, но она была неумолима. Весь тот рейс прошел для меня как один мучительный сон. Я брал на себя самую тяжелую работу, потерял три ногтя, складывая на ветру мокрый парус, и даже не заметил боли.

Он снова помолчал.

— Когда я вернулся, Люсиль уже не было в нашем маленьком коттедже. Я пытался ее искать, писал даже письма в наше посольство во Франции, но она исчезла, бесследно.

Минни продолжала молчать, опустив голову.

— Мне было нелегко, особенно первые несколько месяцев. Но знаете, Минни, — сказал Артур горько, — самое обидное было сознание того, что она так меня и не узнала за все пять лет. Неужели она могла подумать, что я ее когда-нибудь брошу, оставлю? Хоть бы ей было пятьдесят, восемьдесят, сто лет!

Артур резко махнул рукой и тоже умолк.

Так они просидели минут пять.

— Я никогда и никому этого не рассказывал, я открылся первый раз в жизни — вам! — Артур сказал почти с отчаянием, сжимая ее ладошку. — Минни, я любил Люсиль, и, кроме нее, у меня никого не было. Но позавчера, Господи, неужели это было только позавчера, я влюбился в первый раз в жизни — в вас! — и он замолчал, затаив дыхание, ожидая ее ответа как приговора.

Минни медленно подняла на него полные слез и нежности медовые глаза.

— Напротив, она вас очень хорошо поняла и узнала. Вы не из тех кто бросает, изменяет — себе, призванию, женщине. И именно поэтому она сама оставила вас, освободила. Благородная, гордая и сильная женщина, — голос Минни дрогнул. — Она настолько вас любила, что смогла принести свою любовь в жертву вам, вашему будущему.

Минни умолкла, глотая слезы.

— Я так страшился этого разговора, Минни! Я вас опечалил, расстроил?! Я все испортил, да?! — в голосе Рострона теперь слышалось подлинное отчаяние. — Ваш отказ меня уничтожит. Но я верил, верю и сейчас, что отношения нельзя строить на лжи, я должен был вам все рассказать!

Он взял в свои руки обе ее маленькие ладошки, и прижал их к груди, затаив дыхание.

Она медленно покачала головой.

— Нет. Я просто боюсь…, боюсь, смогу ли заменить вам ее…, — Минни осеклась. — Но я постараюсь, Артур, я очень постараюсь!

Артур замер, ошеломленный.

— Минни, милая, любимая, какая замена! Да что вы! Лучше вас нет никого на всем белом свете! Вы одна-единственная, необыкновенная, такая любимая и такая желанная!

— Правда?! — Минни радостно заглянула ему в глаза, улыбаясь сквозь слезы.

Артур, схватив ее личико в свои руки, покрыл поцелуями ее волосы, лоб, глаза, щеки.

— О Боже, я не так, не так собирался просить вас! Не так признаться в своей любви! Какой же я неловкий! Но ведь это означает да? Да?!

— Да! — эхом отозвалась она.

Он обнял ее и уткнулся носом ей в шею, чтобы скрыть свои слезы.

Минни прижалась к нему щекой, нежно перебирая его волосы, будто это она была старше, мудрее, опытнее.

— Все будет хорошо, Артур, любимый, все будет хорошо…

Глава 5. Калейдоскоп желаний

Часы на ратуше пробили одиннадцать, и Артур вспомнил об обещании, данном им Эдит. Еле оторвавшись от Минни, сияя от счастья, он надел ей на безымянный пальчик обручальное кольцо. Оно пришлось ровно впору.

— Словно для вас вез, Минни! — радостно воскликнул он. Потом поцеловал ее пальчики и ладошку, прижал ее к своей щеке.

— Моя, моя! — выдохнул он.

Минни вместо ответа потянулась к нему, и они поцеловались, нежно и уверенно: уже не надо было скрываться, смущенно оглядываться по сторонам. Данное слово, только что случившийся серьезный разговор, драма, которую поведал ей возлюбленный, сильно подействовали на Минни. Ей казалось, что за последний час она повзрослела на несколько лет. Обняв друг друга за талию, они медленно поднялись к ратушной площади и забрались в закрытую карету: благо бал еще не закончился и на площади было пустынно.

И тут Минни вспомнила о своем обещании.

— Мне ведь тоже надо вам кое-что рассказать, Артур, — сказала она, заглянув в его посерьезневшие внимательные глаза. — Правда у меня все было просто и мимолетно, — добавила она с улыбкой.

И Минни поведала ему историю неудачного сватовства Чарльза Стэнли, свои переживания и последующий отказ. Когда она кончила, в глазах у Артура стояла неподдельная тревога.

— Минни, — проговорил он со смесью страха и надежды, — вы ведь не передумаете, не откажете мне?! — и голос у него дрогнул. Он снова взял в руки обе ее ладошки и прижал к щекам.

Такой реакции на свою исповедь Минни никак не ожидала.

— Я ведь не вертихвостка какая-то, Артур, — сказала она с упреком. На глаза навернулись слезы. И добавила с нежностью:

— Я люблю вас…

Артур порывисто прижал