Анна встала, заскочила в душ и через пять минут уже одевалась, озабоченно взглянув на часы. Проводив ее, Гоша поставил на проигрыватель виниловый диск «Квин», чемпионская мелодия победно полилась с него, но настроение у Горецкого снова испортилось. Действительно ли закончилась для него вся эта неприятная криминальная история или, как говорится, «продолжение следует»? Гоша был очень расстроен оттого, что случай свел его снова со Свиридовым и Оксаной. Ведь теперь он превратился в одного из подозреваемых в двух преступлениях. Наличие судимости, пусть и по совершенно другой статье, только усугубляло возникшую ситуацию. И это теперь, когда он начал неплохо зарабатывать, стал жить в свое удовольствие…

Гоша прошел на кухню, снова налил себе виски. Алкоголь позволил немного расслабиться, подавить тревогу и ожидание больших неприятностей. Горецкий стал мечтать о том, что через несколько лет он прочно станет на ноги, заведет собственную семью, помирится с родителями. Не может же так не везти, неужели он снова влип в дурную историю? Оставалось надеяться, что следователь и оперативники во всем разберутся. И главное — найдут настоящих преступников.

Сошников и Парфенов сидели на той же скамеечке в Октябрьском сквере, где прошла их первая встреча. Погода стала портиться, начал накрапывать мелкий дождь, прохожие раскрывали зонтики, но эти двое его не замечали, углубившись в обсуждение новостей. Сообщение о том, что Денис Свиридов начал оказывать недвусмысленные знаки внимания Оксане Лопатиной незадолго до ее исчезновения, застало капитана врасплох:

— Вы поверили Рощиной, Сергей Леонидович? Но почему она мне ничего не сказала об этом?

— А вы ее спрашивали?

— Об отношениях Дениса и Лопатиной — нет, не спрашивал, мне любовь между ними просто казалась невероятной.

— Любовь, Олег, возникла только в сердце сына профессора, Оксана была к нему равнодушна и переживала из-за назойливости охранника.

— Думаете, он мог ее похитить?

— Почему бы и нет, алиби у парня отсутствует. Если Денис действительно потерял голову — да, он мог организовать похищение Оксаны, каким бы невероятным это вам ни казалось.

— Что посоветуете делать, Сергей Леонидович? — спросил помрачневший Парфенов.

— Прежде всего — установить постоянное наблюдение за Свиридовым.

— Легко сказать, возможности у нас не безграничные. Я уже договорился о наблюдении за Георгием Горецким.

— А это еще кто? — удивился Сошников.

Парфенов кратко рассказал о бывшем однокурснике Оксаны и его непростой судьбе.

— Как вы понимаете, потенциально он также был способен навести знакомых по колонии на профессорскую дачу, — резюмировал капитан. — А Оксану похитили, потому что девушка могла Горецкого заподозрить и связаться с нами.

Сошников развел руками:

— Решайте сами, Олег, за кем важнее следить. Лучше бы за обоими.

— Хорошо, что-нибудь придумаем. Я получил ответ на свой запрос в ГИБДД — за последнюю неделю автофургон серебристого цвета никто из инспекторов в городе не замечал. Точнее, такой автомобиль ничем не привлек их внимания. Участковые тоже докладывают — в зоне их ответственности подобных транспортных средств не обнаружено. Хотя Лопатину просто могли вывезти из города и из области.

— Или фургон перекрасили.

— Мы ведь даже марку не знаем, полная безнадега, — проворчал Парфенов. — Ладно, постараюсь добиться у руководства временного наблюдения за профессорским сынком и судимым антикваром.

На следующий день, в девятнадцать тридцать, Денис Свиридов и его напарник сдали дежурство в частном банке очередной смене и попрощались — коллега спешил к семье, а отставной сержант оседлал свой верный мотоцикл, надел шлем и поехал в сторону Восточного жилого массива. За ним тронулась белая «хонда», в которой сидели двое оперативников. Водитель группы слежения умело держал дистанцию, не приближаясь к мотоциклу слишком близко, но и не теряя его из вида. Свиридов ехал, строго соблюдая ПДД, аккуратно тормозил на красный свет, не старался кого-либо обогнать. Полицейские скоро догадались, что Денис движется к Новому кладбищу, появившемуся на восточной окраине города больше ста лет назад, после эпидемии холеры.

Оставив мотоцикл у открытых ворот и купив четыре белые хризантемы, он медленно пошел по асфальтированной главной аллее, потом свернул направо, к церкви. В голове было пусто, на душе тоскливо и муторно. То, что случилось с ним за последние дней тридцать — ссора с отцом, внезапно охватившая Дениса страсть к Оксане Лопатиной, убийство отца при попытке ограбления дачного коттеджа и все, что случилось до и после этого… Что он наделал, как теперь с этим жить? И стоит ли жить?

Когда умерла мама, отношения с отцом совсем разладились. Встречались по утрам на кухне за завтраком, сухо здоровались и расходились каждый в свою сторону два родных человека, ставшие окончательно чужими. Сближала все же память о Елене Борисовне, поэтому анонимный звонок об отцовской любовнице ошарашил Дениса. Он наговорил отцу много чего, и они едва не подрались. А потом с сыном своего научного руководителя и будущего мужа встретилась Оксана, и все, поехала у парня крыша, он остолбенел, обезумел. Да что говорить, просто впервые в жизни по-настоящему влюбился, хотя до этого встречался с бывшей одноклассницей и готовился к свадьбе…

У большого мраморного надгробия Денис остановился, поставил цветы в стеклянную вазу, взглянул с тоской на надписи на плите. Здесь лежали бабушка и дед по матери, тоже профессор, но медицинских наук, урны с прахом матери Дениса и с недавнего времени с прахом отца. Родители Виктора Антоновича умерли давно и похоронены были на Западном кладбище, их могилу он тоже навещал, но гораздо реже. А теперь вот остался совсем один.

Он постоял еще немного и направился к воротам. На боковой аллее, ведущей к главной, сидел на скамейке за могильной оградкой плечистый парень, он мельком глянул на проходившего мимо Дениса, потом посмотрел на часы, встал и медленно пошел к выходу. Пока Свиридов заводил мотоцикл, оперативник сел в «хонду» рядом с водителем и коротко сообщил:

— Посетил могилу родных, ни с кем не встречался.

Его товарищ кивнул и через несколько минут снова направил автомобиль вслед за мотоциклистом.

Денис миновал туннель под железной дорогой и через два квартала свернул налево, на выезд из города. Водитель «хонды» продолжал держать интервал в тридцать — сорок метров, то снижая, то увеличивая скорость. За годы службы он научился искусно вести наружное наблюдение, когда требовалось и не привлекать внимания подозреваемого, и не потерять его из вида. Оба оперативника понятия не имели, кто этот парень на мотоцикле, зачем он приезжал на кладбище и куда едет теперь. Они просто четко и профессионально выполняли поставленную им задачу.

Лекции по истории Скифии Звонарев стал читать вместо погибшего профессора Свиридова. После того остались слайды и конспекты, которые Николай Семенович предварительно хорошо изучил, но все равно испытывал тревогу, что студенты начнут задавать вопросы, ответить на которые он просто не сможет. Так, как умел рассказывать о киммерийцах, скифах, сарматах и гуннах покойный Виктор Антонович, не смог бы никто на кафедре, его эрудиция по данной теме была сопоставима лишь со знаниями академика Рыбакова или не признанного в научном мире, но весьма популярного у читателей Льва Николаевича Гумилева, автора знаменитой теории «пассионарности». Аудитория была сегодня заполнена лишь наполовину, студенты слушали Звонарева не слишком внимательно, но ему было все равно. Давно уже Николай Семенович относился к лекциям и семинарам, как к работе автоответчика — включился, отбарабанил давно выученный текст и выключился…