Татьяна Рощина проснулась в своей уютной квартирке, купленной в кредит и превращенной в студию после сноса стенки между комнатой и кухней, быстро глянула на экран мобильника и снова закрыла глаза. Что последовало потом — сон, основанный на недавней реальности, предутренний кошмар, когда демоны зла вселяются в незащищенное человеческое подсознание?

Ей представился хутор Прохладный, в котором она когда-то жила, загадочный дом-мазанка из камыша и глины на краю глубокого оврага, рядом с проселочной дорогой. Потом Таня с родителями переехали в город, но каждое лето она гостила на хуторе у любимой бабушки, пила по утрам парное молоко, помогала пропалывать грядки, купалась с местной ребятней в прогретом солнцем пруду. Вечерами дети собирались на лавочке у сельского клуба и рассказывали страшные истории — про русалок, что норовят утащить на речное дно, про живущего в пруду за заброшенной мельницей водяного, про леших, кикимор и колдуний. И ведь одна такая колдунья или ведьма — кто там разберет — жила рядом с ними, в том самом доме у оврага.

Звали ее баба Глаша, и была она уже тогда старой, сутулой, молчаливой, глядящей на людей холодно и недоверчиво, словно знала она про них что-то тайное и недоброе. Жила еще память о матери этой женщины, замечательной красавице, что юной девушкой пришла на хутор неведомо откуда, да так и осталась здесь жить, вышла замуж, овдовела, стала землякам гадать да ворожить, а уже во время Гражданской войны родила дочь неизвестно от кого. Пошла Глафира в мать, занялась делами тайными, ближе к старости схоронила мужа, осталась совсем одна — дочь нашла работу в городе. Побаивались Глашку с самого детства люди, сторонились, глядели косо на «бесовское отродье». Тем не менее поздними вечерами хуторянки ходили к ней, потому что могла Глаша заговорить зубную боль, вылечить больного ребенка, нагадать девушке хорошего жениха, предсказать засуху или нашествие саранчи. И еще, хотя об этом говорили вполголоса, но знали даже дети: она наводила порчу, и горе тому, кого прокляла Глафира Коршунова. Они ломали ноги, смертельно заболевали, гибли в автомобильных катастрофах, горели, как свечки, их жилища, и дохла домашняя птица. Только нужно было принести фотографию будущей жертвы и отдать хозяйке ветхого домишки.

Позднее, учась в университете, Таня прочитала повесть Куприна «Олеся» и постаралась убедить себя в том, что хуторские жители, как и в этой книге, просто приписывали бабе Глаше влияние на события, в реальности никак с ее «колдовской» деятельностью не связанные. Вроде бы и убедила, но порой ей казалось, что нет, умела старая карга нанести невидимый удар тем, кого указывали ее ночные посетители. Не даром, конечно…

И вот видит Таня, как наяву, что выходит она из рейсового автобуса и идет через весь хутор к оврагу, к «камышанке» бабы Глаши. Безлунная ночь опускается на курени, на пруд, на проселок, высыпают на антрацитовом небе жемчужинки бесконечно далеких звезд, клубится над оврагом туман, прячутся в нем бесплотные тени то ли людей, то ли бесов. Таня стучит в окно, и медленно, со скрипом, отворяется деревянная дверь. Баба Глаша, совсем седая, угрюмая, но еще крепкая на вид, с огарком свечи в руке, выходит на крыльцо и спрашивает грубо:

— Тебе чего, попрошайка?

Таня робко спрашивает, с опаской глядя на одряхлевшую старуху:

— Почему это я попрошайка?

— Так ко мне все чего-то просить ходят, — скалит рот в кривой ухмылке колдунья.

— Я вам щедро заплачу, — шепчет Таня.

— Коли так — заходи.

Таня проходит в комнатку, освещенную тремя свечами в бронзовом подсвечнике. На стенах не видно ни икон, ни лампадки, висит на тонкой нити, закрепленной на закоптелом потолке, словно парит в сгустившемся воздухе большой стеклянный шар, мерно тикают настенные часы с кукушкой, да урчит на деревянном столе огромный черный кот.

— Садись, девица-красавица, — с издевкой говорит ей старуха, — что за беда с тобой стряслась, о чем меня попросить хочешь?

Таня садится на табурет и начинает взволнованно говорить, объясняет хозяйке, что снова стала у нее на пути подруга-соперница, богатого отца дочка, что нужно отвадить ее от бывшего возлюбленного.

— Фотку принесла? — спрашивает деловито баба Глаша.

Таня кивает, достает и вручает хозяйке недавно сделанное селфи с Ксаной Лопатиной, сообщает, что та живет в Южнограде на Лермонтовской улице, учится в аспирантуре.

Старуха что-то шепчет чуть слышно, потом резко перебивает Таню и громко требует:

— Деньги на стол!

Увидев десяток бордовых купюр, баба Глаша довольно кивает и произносит уже мягче и тише:

— Что же, посмотрим, что Ксюшку твою ждет вскорости. Богатого отца дочь, говоришь… Ну да и богатые тоже плачут, и им тяжко бывает.

Она подходит к стеклянному шару, несколько минут пристально вглядывается в него и вдруг говорит со смехом:

— Ничего не бойся, беда к ней подбирается, я же той беде подсоблю, и скоро исчезнет она из твоей жизни навеки. Все, красавица, а теперь уходи, не гневи меня.

Таня поворачивается и бежит к выходу, баба Глаша продолжает смеяться, а кот начинает громко мяукать…

Что это было — сон или явь? Неужели она и в самом деле возжелала гибели школьной подруге, продала свою душу нечистой силе, совершила страшный грех? Как такое могло случиться, нельзя ли все отменить, отыграть назад?

Таня снова проснулась, приняла душ, быстро позавтракала, вышла из дома и села за руль припаркованного рядом малолитражного автомобиля «Опель-Корса». До редакции она добралась за полчаса, а в обеденный перерыв поехала в бизнес-центр «Запад-Плаза». Захотелось наконец самой увидеться с Гошей, поговорить с ним, услышать почти забытый любимый голос. Таня ждала, упорно веря, что с Оксаной действительно случится нечто необычное. И ведь случилось! Теперь Гоша свободен, с ним можно наконец-то встретиться, не опасаясь соперницы. Рощина поднялась на эскалаторе на третий этаж, прошла по указателю к антикварному салону и мгновенно замерла, не доходя до него метров двадцать. Гоша стоял к ней боком, не замечая, и разговаривал с веселым видом с рыжеволосой дамочкой в крикливом платье, потом, прощаясь, они обнялись и поцеловались, как муж с женой или давние любовники.

Дамочка пошла к эскалатору, Гоша скрылся за дверью салона, а Таня растерянно подумала: «Что происходит? Кто это чудо в перьях? Кем оно приходится Горецкому? И стоило ли мне платить за исчезновение Оксаны, если Гоша все равно занят?»

Но решила не сдаваться и для начала выяснить все об этой рыжей, а уж потом придумать, как помешать ее роману с Горецким. И поспешила за Анной Звонаревой. В ней проснулась ревность и злость к смазливой незнакомке. Почему-то Таня решила, что та замужем. Значит, нужно выяснить, «кто у нас муж». Узнать имя и отчество, номер телефона. И сообщить рогоносцу, как ему изменяет жена. Рощина понимала, что хочет совершить очередной грязный поступок. Но поделать ничего с собой не могла. За счастье нужно бороться, даром теперь ничего никому не подносят на блюдечке с голубой каемочкой, как писали классики.