Кинжал вошел ему под лопатку, и стражник кулем рухнул.Лежал, подергивался, но ноги его уже не слушались.

– Одиннадцать предателей… – выругался я. Посмотрел на Марка– хотелось на ком-то сорвать злость.

– Я же говорил, не надо в горы, – быстро сказал мальчишка. Ия опомнился. Все верно, это я выбрал дорогу. Да и в схватке Марк себя показалнастоящим мужчиной, а не высокородным сопляком. До такого додуматься… кровью изсобачьих потрохов глаза врагам залить.

– Спасибо, Марк, – сказал я. – Снова я твой должник.

Мальчик посмотрел на собаку. Попросил:

– Дай палаш, Ильмар.

Я подошел, протянул ему оружие. Марк нагнулся и однимвзмахом перерубил собаке горло.

Правильно. Пес еще жив, просто оцепенел от боли. Нечего емумучиться. Он-то не виноват.

С голыми руками я пошел к стражнику. Тот отчаянным усилиемперевернулся на бок. Посмотрел на меня, скривился в злой ухмылке… и поднял рукус короткой трубочкой.

Нет, это был не пулевик. Ракета сигнальная. С самозапалом.Стражник последним усилием сжал трубку, и в небо с воем взмыла огненная стрела.У меня все внутри похолодело – я запрокинул голову и увидел, как над городомрасцвела алая звезда. Ракета визжала еще секунд пять, потом разорваласькрасивым карнавальным дождем.

Я нагнулся над стражником, оперся на одно колено, сзапоздалым ужасом понимая, что подожди он, пока я приближусь, да направь ракетумне в живот – все. Отбегался бы Ильмар. Стал бы не Скользким, а Жареным.

Видно, и впрямь он был хорошим стражником. Предпочел не субийцей своим поквитаться, а сигнал подать.

– Конец тебе, душегуб, – прошептал стражник. – Линкор завтрав гавань входит… десант высокородный весь остров прочешет. Нахлебаешьсякровушки…

– Не ври перед смертью, – сказал я, чувствуя противныйхолодок по хребту. – Ради двух каторжников аристократ зад от кресла не подымет…

Стражник осклабился жуткой предсмертной ухмылкой и закрылглаза.

Вот тебе и восьмой из дюжины, Ильмар. Видишь, как Искупительс небес грустно смотрит? Скоро он вздохнет, да и отвернется…

– Если Серые Жилеты за остров возьмутся, тут мышиной норынеучтенной не останется, – сказал Марк из-за спины.

Я повернулся:

– Ты что, веришь ему? Орлы мух не ловят, преторианцы закаторжниками не охотятся!

– А что еще за линкор с десантом? – Мальчишка осталсяневозмутимым. – Серебряные Пики на Кавказе, хану руссийскому помогают…

Я вспомнил собачий прыжок и невольно вздрогнул.

– Золотые Подковы – в столице, Медные Шлемы из Лондона невыведены, неспокойно там. Только Серые Жилеты и остаются.

О лучших преторианских частях Дома Марк рассуждал с такойнебрежностью, как я мог бы вспоминать подружек, сидя за кружкой пива в кабаке.Галина на юг поехала, Джуди опять замуж вышла, Натали болеет, одна толькотолстушка Мари готова Ильмара утешить…

– Да не станут аристократы…

Я замолчал. Марк смотрел мне в глаза – виновато ибезнадежно. Он тоже понимал, что такое Серые Жилеты – не щеголи для парадов ипочетных караулов, вроде Золотых Подков, а подлинная боевая сила Дома, каждыйсо Словом, каждый с пулевиком, пороху понюхавшие, кровушки попившие, и в огоньи в воду готовые, не ради денег – что им, высокородным, деньги, – ради славы…

Может быть, Марк понимал это лучше меня.

– Чего ты натворил, парень? – спросил я.

– Вор я, Ильмар Скользкий. Вор, как и ты. Только то, что яукрал, дорого стоит. Очень дорого.

И на этот раз я ему поверил. Перевернул тело, выдернул изспины стражника нож, обтер о мундир, протянул мальчишке.

– Возьми. Я палаш прихвачу.

– Зря я к тебе навязался, – вдруг сказал Марк. – Знаешь,Ильмар, разделиться нам надо. Если Серые Жилеты меня раньше схватят, то затобой гоняться не станут. Отсидишься, да и уйдешь.

Секунду я размышлял, нет ли в его словах чего дельного.Потом покачал головой. Даже если и впрямь – главная охота за Марком, меня всеравно в покое не оставят. От такого конфуза, как высадка на остров высокородныхпреторианцев, стражники с ума сойдут. Им тоже сил хватит горы перетрясти ишахты вывернуть.

– Вместе уйдем, – сказал я. – Обшарь карманы у тогостражника.

Марк спорить не стал. А вместо того прикоснулся к мертвомутелу и сказал:

– Беру его смерть на себя, Искупитель.

Я раскрыл было рот, но промолчал. Поздно уже. Чего теперь.Имел Марк такое право, как-никак мы вместе сражались.

А мне все же полегче. Семь – не восемь. Чувствовал я, чтоеще придется пролить кровь на проклятых Печальных Островах.

Эх, если бы не Серые Жилеты! Уйти сейчас в холмы, и никакиестражники не успеют на сигнальную ракету. Но теперь… это все равно что припожаре в дальний угол забиться, чтобы попозже поджариться.

При пожаре бежать надо. Бежать, пусть даже сквозь огонь –пока не разгорелся как следует.

Я снял со стражника плотную зеленую куртку, надел вместосвоей. В карманах ничего хорошего не оказалось. У второго Марк нашел трималенькие медные монетки и еще одну сигнальную ракету. Ни еды, ни карты… дазачем им карта, если они на Островах годами живут, все закоулки знают?

Фонарь брать не стали, я просто потушил его, чтобы необлегчать врагам работы. Велел:

– Пошли. Хватит медлить.

Марк вопросительно смотрел на меня. Я вздохнул:

– Нет, не в горы. К порту идем. Вдруг да повезет?

– На корабль?

– Пошли, времени нет!

Как стража посты расставила, я примерно представлял. Навсякий случай прикинул по самому тревожному расписанию – когда офицеры с пенойу рта бегают, комендант оплеухи налево-направо раздает, сержанты пинками солдатгоняют. Сеточка была плотная, но не настолько, чтобы не прошмыгнуть. Если быеще один пост заметить, совсем спокойно бы шли…

Отошли мы метров на сто, когда мимо нас, затаившихся впереулке, прогрохотали сапоги. Бежали четверо, к счастью – без собак, двое сфонарями, яркие лучики скользили по развалинам. Я прикинул направление, время,и мы свернули правее. Вовремя – как раз успели разминуться с еще одним нарядом.Эти были с собакой. Хорошо, что их азарт передался псу, и тот нас не учуял.

Ох, сейчас станет тяжко. Найдут тела – озвереют вконец. Изсамой опасной зоны мы, правда, выбрались, и затянутые силки поймали лишьпустоту. Зато и развалины кончились, потянулись трущобы. Кое-где в окнах горелсвет. Хорошо хоть по улицам никто не шастал, все укрылись за крепкими дверями… беглыхкаторжников боятся. Это значит – нас. Я поглядывал на Марка. В неверномжиденьком свете лицо казалось бледным, но губы сжаты твердо, и глаза живые.Хорошо держится. Я решил, что можно особо за него не беспокоиться.