Впрочем, и я не железный.

– Давай попробуем, Ильмар, – сказал он вполголоса. –Клянусь, я сумею планёр поднять.

– А посадить сумеешь?

– Должен.

Ничего я еще для себя не решил. Спрятаться в форту –безумие, но безумие правильное, самое подходящее для Скользкого Ильмара. А вотдовериться мальчишке, что грозится планёр в воздух поднять, – я столько невыпью.

Но почему бы не поискать укрытие на планёрной площадке?

– Идем.

Дальше постов совсем не было. Видно, и впрямь, все в городе,раз такие места не охраняют.

А в общем-то чего планёры охранять? Кому они подвластны,кроме летунов высокородных?

Площадка была велика, занимала почти столько же места, как исам форт. Да и труда в нее вложили немало – камень стесали ровнее, чем площадьперед графским дворцом. Идешь, ног не чуешь, как на льду. Только в отличие отольда подошвы не скользят, камень ровный, но шершавый. Эх, сколько жекаторжников здесь судьбу проклинали, киркой да ломом гранит ковыряя, накарачках ползая, шлифуя и выравнивая?.. На краю площадки, ближе к форту,высилось несколько строений, мы обошли их стороной.

А планёры и впрямь были. Целых три. Два поменьше, чехламибрезентовыми укрытые, один большой, без чехла. Марк сразу потянул меня к нему,и я послушно двинулся следом. Проснулось любопытство… даже если помирать, такхоть погляжу на чудо из чудес, перед которым все на свете меркнет.

Планёр казался птицей. Огромной птицей, расправившей крылья,да и замершей устало, не решаясь взлететь. С каждым шагом меня брала робость.Казалось, что исполинское тело сейчас дрогнет, повернет к нам острый клювкабины и разразится насмешливым клекотом. Я даже не заметил, что шепчу молитвуИскупителю, во всех грехах каюсь да приношения обещаю.

А Марк шел вперед.

Лишь рядом с планёром я чуть успокоился. Живого в нем былоне больше, чем в телеге. Крылья оказались из дерева, из тонких, решеткойпереплетенных планок, обтянутых плотной, глянцевой – будто лаком покрытой,материей. Все разукрашено большими яркими аквилами и иными эмблемами. Впереди –маленькая застекленная кабина. Высокий раздвоенный хвост – тоже из дерева иткани, все это подрагивало на ветру и тонко, жалобно стонало. Под кабиной былазакреплена длинная труба, охваченная серыми металлическими обручами. Планёрдержали крепкие веревки, иначе он давно бы укатился в пропасть на своихколесиках.

– Дальний, – сказал Марк. – Дальний планёр. Вот как ониузнали, Ильмар. Говорил я тебе – пошлют нам вслед планёр… повезло, наш корабльего опередил.

– Значит, ты Сестре люб. – Я чувствовал, что мне надосказать что-то правильное и лишенное мистики. Избавиться от сказочных страховперед планёром.

Мальчишка уже лез в кабину. Я заглянул туда – два деревянныхкреслица, таких хлипких, не понять, как и держатся, перед передним – рычаги,педали, тяги на тросах. На доске – несколько циферблатов – механические часы,вроде бы барометр, компас да еще что-то. Стрелки и цифры на приборах былипокрыты фосфором и таинственно мерцали. Все остеклено, только потолок из тугонатянутой ткани, но тоже с окошечком в деревянной раме.

Марк посидел миг в кресле, озираясь. Потом потянулся в Холод– и дал мне зажигалку.

– Подсвети, Ильмар. Только осторожно, планёр горит какспичка.

Я стал светить. Зажигалка быстро нагрелась, серебро обжигалопальцы, но я терпел. Марк внимательно разглядывал приборы.

– Туши, – наконец сказал он.

Он откинулся в кресле – при его маленьком росте оно былодаже удобным. Вздохнул.

– Можно попробовать. Не струсишь, Ильмар?

И до меня стало доходить – мальчишка вполне серьезен. Онсобирается поднять планёр в воздух и улететь на материк.

Сестра, вразуми дурака! Отсюда – до материка! Над морем!Такое не всякому летуну под силу!

– Когда штаны будешь сушить, спроси, не струсил ли я!

Ну кто меня за язык тянет! Дать Марку по шее, да и пойти напоиски укрытия!

– Тогда посвети еще.

Я послушался, хоть зажигалка еще и не остыла. Марк между темзапустил руку под кресло. Поискал там, покачал головой. Перегнулся назад,обшарил второе кресло. Посмотрел под доской с циферблатами – я послушно велзажигалку вслед за его лицом.

– Карт нет, – тихо сказал Марк. – Беда. Карт нет, и…

Он уставился на приборную доску. Я проследил его взгляд.

Циферблаты, рычажки… Круглая дырка, из которой торчали двастальных штыря.

– И запала нет… – устало добавил Марк.

– Не полетим?

– До материка не долетим.

– Ну так пошли, живо!

– Подожди.

Марк выскользнул из кабины. Безнадежно глянул на другиепланёры, покачал головой. Потом его взгляд вновь обрел твердость.

– Летун нужен. Ильмар, пошли.

Летун?

Это мне понравилось.

Нет, Марку веры нет, не может он планёром управлять. А вот еслинастоящему летуну нож к горлу приставить да потребовать крепко…

– Светает уже, – напомнил я. – В форт лезть…

– Летун далеко от машины не уйдет. Надо в тех домикахпосмотреть.

Тоже мне – машина! Деревяшки да парусина. Видел я настоящиемашины – насос паровой, что из шахты воду откачивает, главную машину оружейногозавода, от которой сто ремней ведет, и каждый станок вертит.

Вот это – машины. Котел размером с карету. Десять кочегаровуголь таскают. Пар ревет, колеса крутятся. Шатуны бронзовые ходят, блестятсмазкой.

А планёр, хоть и не суеверный я, скорее на колдовскую штукупоходит…

И все же я послушно шел за Марком. Голова у него работает, исейчас его наивная отвага – полезнее моей осторожности.

Два строения были без окон, большие, хоть планёр в нихзагоняй. Марк их миновал, не взглянув даже. А третье – просто домик,аккуратный, но небольшой. Может, для обслуги, может, для поста. Да разве станетвысокородный летун в таком ночевать? Он лучшую комнату форта займет, комендантаиз постели выгонит…

Марк потянул дверь и беспомощно посмотрел на меня. Ага,мальчик. Заперто?

Я протянул руку – он без слов дал кинжал и получил в обмензажигалку.

– Свет, – шепнул я.

Теперь Марк светил, а я работал. Замок был простенький,халтурный. Я провернул механизм, даже не выбив ключ, вставленный изнутри.Подергал дверь – так, еще засов.