– Ну, я пошла, – улыбнулась она. Я смотрел ей в след, ничего не понимая.

Когда девушка скрылась из вида, я почувствовал, что монета тёплая, положил её в карман и пошёл своим путём.

Я вспомнил первое осознание мной содеянного, когда я вышел на улицу, после запуска ракет. Было очень тихо, но я знал, что наступил крах, меня взял озноб и космическое осознание бытия, зарождённого Богом и перевоплотившимся кодом Сатаны. Это было бесчеловечно с моей стороны, но ты же сделала это, и я поступил, как посчитал нужным. Я устроил тебе Обитель Великолепия Краха, который сейчас был в голове у всех, не только у тебя и меня. Когда я был один, я мог иметь иллюзии, или моделирование. Какие иллюзии я мог составить относительно тебя? Это было, я моделировал тебя, но это прошло, мне оставалось надеяться, что ты была жива, в то время, когда я не знал, как ты живёшь.

Вечность смеялась надо мной, когда я думал о белокурой Жанне, в то время как Алиса была моей прожитой жизнью. Я это почувствовал в одну из ночей, глядя на молодую звезду, которая мерцала голубым светом. Вечность не давала ответы на вопросы, которые мы хотели получить, потому как лишь трудом и интеллектом мы получали ответы, начиная с добычи огня. В веку я мечтал о какой-либо деятельности, теперь же я был объят миром постапокалипсиса, где не было нужды для меня создавать мирную жизнь.

Вечером я встретил группу девушек в неизвестном селе. Глядя на них, я слышал их разговор, отмеряя шаги бесчисленностью. Я не был сильно удивлён им и тому, что я слышал, но я понимал, что они далеки от моего мировоззрения, которое я получал осознавая себя и мир существующий, объятый небом осеннего вечера. Несмотря на их молодой возраст, они имели свои вульгарные сущности, храня якобы целомудрие, в головах их существовал смрад мыслей и слов, извергаемых ими. Я же обитал на планете вместе с ними, думая о том, сколько шагов мне предстоит сделать до окончания дней моих.

В пути я встречал разных людей, но никогда тебя, сколько я ни шёл, я даже не понимал, мало я прошёл или много, я не считал километры. Но сегодня, после встречи с Жанной, я подумал, что прошёл достаточно. В одном городе в баре, в котором продавали кофе, я увидел барменшу привлекательной внешности. Она материлась за стойкой не громким голосом с девушкой-поваром, но со мной общалась культурно, когда я заказывал чашку кофе. Я опять сидел у окна с чашкой кофе и снова ворона каркала за окном, сидя на ветке дуба. Возможно, этой вороне было 100 лет, как и дубу, под которым валялись жёлуди, и я был моложе этих созданий природы. Я подозревал, что вороны обладали некоторым интеллектом, но эта чёрная персона не могла мне ничего сказать, кроме своего карканья.

Согревшись теплом помещения, я несколько пожалел, что мирный век ушёл. Я даже не мог толком посидеть за компьютером, за которым я проводил время в веку. Я также не заводил отношений с людьми, как и в прошлом, или это были эпизоды. Я довольствовался созерцанием людей и мира настоящего времени. Я понимал, что я шёл, гонимый Призраком Надежды, поэтому я не мог вести обычную жизнь этого времени, оно мне не давало покоя. Я не брился уже 5 дней и думал, как я выгляжу в этом заведении, где я сидел, обволакиваемый табачным дымом. Я не мог полностью осознать смысл своей жизни, но я же знал, что люди, ведущие обычный образ жизни в настоящем, так же его не понимали полностью, если думали об этом. Поэтому меня впечатляли вороны и обитель природы, в которой я мог пребывать, находясь в пути. Меня мог соблазнить какой-нибудь небольшой город, который не был разрушен, как те 666 городов планеты, чтобы осесть в нём, я забывал о пути, но потом, созерцая солнце в пасмурной пелене утра, я вставал и уходил из города.

В дороге, приминая дорожную пыль, мой правый ботинок начал скрипеть в такт моим шагам. Так, каждый мой шаг отмерялся скрипом, скрашивающим чувство безлюдности, в дополнение к серо-сизым, зелёным и жёлтым краскам осени. Я шёл и вспоминал людей, которых знал в веку, это давало мне некоторое чувство тоски, и я думал, почему некоторые люди могут скабрезно воспринимать мои чувства, имея свои, но Бог им судья. Бог молчал, я не слышал его, поэтому и говорили о вере. В моей жизни был один, не столь значительный момент в доказательство Бога, но если бы мы его увидели, то все бы и верили в него. Возможно, мы были ещё достаточно не развиты, что бы понять Бога, но в тоже время, людям всегда нужны доказательства и подтверждения, чтобы верить и знать.

Иногда я включал свой мобильник, чтобы смотреть дату и время, что сделал и сейчас. В этом районе была сотовая сеть, я знал, что звонить мне некому, но в тоже время некоторое чувство было, что кто-то мне позвонит, но к окончанию дня этого не свершилось. Глядя на свой кнопочный мобильник, горящий разноцветными огоньками, которые подсвечивали кнопки, я вспоминал век. Та ситуация, когда ты сказала завершающую фразу, давно в прошлом. И я предполагал, что твоё настоящее отличается от моего, даже если мы и жили в одном времени. С каждым годом я всё больше привыкал к этому времени, которое скоро перестанет быть новым. Мне было удобно мыслить, шагая по просторам Земли, я вспоминал философию, которую люди выразили ранее, в то время, которое было давно, ещё до рождения современных людей.

Возможно, кто-то может сказать о бессмысленности жизни, но, видимо, в самой жизни нет бессмысленности, и также в моих шагах навстречу неизведанному, которое существовало в этом времени. Для меня же смысл являлся значимостью, и этого слова мало, чтобы передать больше. В свои 39 лет я не знал кое-чего, того, что обретали люди в семье. И, выражая множество слов, фраз и предложений мысленно или в общении, мы продолжали жизнь. Век, стремившийся к цивилизации, – это время, когда люди создавали предметы прогресса, открывали знания, но я знал, что большинство людей вели жизнь и обретали те вещи прогресса, так же, как и я. Я знал, что каждый человек передавал информацию, но это было обычной жизнью, но и она должна была иметь значение. Я же думал о развитии, в наступившем времени, которое перевоплотило