— Я не расстроен. — Он подошел к бару. — Расстраиваются дети. Хочешь вина?

Он говорил коротко. Раздраженно. Все же он был чем-то раздосадован, подумала она.

— Это как-то связано с браслетом. Ты его узнал?

Анжелика обладала хорошо развитой интуицией.

— Ты можешь рассказать мне все, как есть, или я стану строить свои предположения.

— Я его не видел, — уверенно сказал Касим, достав два бокала. — Но работа напомнила мне о Джамале. Он создавал свои собственные украшения.

Он ввинтил штопор и легко извлек пробку. Выражение его лица оставалось сосредоточенным.

— Моему отцу это увлечение сына пришлось не по нраву. Это казалось ему немужественным занятием. Он воспринимал это как собственное оскорбление. — Касим говорил с презрением. — Моя мать немало этому поспособствовала и пользовалась этой ситуацией.

— Что ты имеешь в виду?

Он разлил вино по сверкающим бокалам.

— Джамал — сын Фатины, второй жены моего отца. Моя мама…

Он отставил бутылку. Ей казалось, что он был предельно зол.

— Дети не должны использоваться в качестве оружия, но моя мать любила придираться к нему и делала это публично. Унижала его и Фатину.

— Это ужасно.

— Да. И мой отец был настроен превратить Джамала в человека, которым он мог бы гордиться. Это был его способ противостоять нападкам моей матери. Он упрекал его, говорил Джамалу, что он был сам виноват в критике. Если бы он только изменился, мы все зажили бы в мире. Я прихожу в ярость каждый раз, когда вспоминаю, как тяжело это было для него.

— Ты не мог вразумить отца?

— Мой отец — диктатор. И значение этого слова для нашей семьи глубже, чем определения ваших политологов.

— Но ты делаешь что хочешь и когда хочешь, — заметила она, взглянув на его современную европейскую одежду. — Разве твой брат не мог… Понимаю, легко говорить такое, что он мог покинуть свою страну и отвернуться от отца.

— Нет. — Касим мрачно покачал головой. — Это было для него невозможно. Уехать — означало оставить свою мать, братьев и сестер. У Фатины четверо младших детей.

И он почувствовал глубокую неприязнь к отцу.

— Джамал отчаянно хотел заслужить его уважение, но это было невозможно.

— Это так ужасно. — Анжелика переживала за его брата и за Касима. Он хотел отнять лидерство у человека, который был лишен сострадания и сочувствия. Неудивительно, что он так сильно боролся за то, чтобы брак Хасны был заключен по любви.

— Как он умер? — тихо спросила она.

На лице Касима мелькнула тоска.

— Это ведь было не самоубийство?

Касим долго смотрел в свой бокал. Его пальцы крепко сжимали высокую хрупкую хрустальную ножку. Ногти побелели от напряжения. Она всерьез начала опасаться того, что бокал треснет и он может поранить руку. Он поднял на нее глаза, словно собирался что-то сказать, но потом передумал.

Переведя дыхание, он все же пояснил:

— Автомобильная катастрофа. Он не справился с управлением и упал в море, на скалы. Мы были в Марокко по делам. Джамал находился в машине один. Он был аккуратным водителем. Мы приехали туда по делам его ювелирного бизнеса, который он все же продолжал. Говорить отцу о том, что произошло, было трудно. Еще труднее оповестить о его смерти Фатину, Хасну и младших братьев и сестер…

«Это был просто несчастный случай. Он не должен винить себя».

Она отставила бокал, подошла к бару и обняла Касима за талию.

— Прости.

— Ты не имеешь к этому никакого отношения. — Он продолжал держать свой бокал. Он посмотрел на нее сверху вниз. — Я не должен был рассказывать тебе это. Ты только расстроилась.

Она почувствовала, как его пронзила дрожь. Он отпил из своего бокала. Его тело оставалось безучастным к ней.

— Браслет напомнил мне о прошлом.

— И ты хотел, чтобы я помогла тебе отвлечься. — Она провела кончиками пальцев вдоль его спины. — Теперь я сделаю это. Если хочешь.

— Тебя больше не интересует квартира?

— Я уже убедилась в том, что она такая же, как у нас. Но ты… — Она развела руками полы его пиджака и потянула вниз. — Ты совершенно неизведанная территория.

Она пыталась быть смелой, но, когда он не ответил на ее ласки, в душу закралось сомнение в ее способностях соблазнить его.

— Я хочу изучить тебя тщательно, — прошептала она дрожащим голосом.

— Боюсь, в течение следующего часа ты не увидишь ничего, кроме потолка, — предупредил он, отставляя свой бокал и крепко сжимая ее бедра.

— Может быть, ты говоришь о себе? — игриво спросила она.

Касим почти рассказал ей правду о Джамале. Это было удивительное отклонение от привычного сценария, которого он придерживался со своими женщинами.

Рассеянно лаская ее бедра после очередного жаркого акта любви, он удивлялся тому, как легко Анжелика преодолевала его внутренние преграды.

Он не относился к своим романам с европейками, как к чему-то само собой разумеющемуся.

Он позволял их себе изредка, в основном когда путешествовал. Касим считал свои романтические связи деловыми соглашениями. Это был своего рода обмен временем, услугами. Любовницы не вмешивались в его жизнь, не заставляли менять планы, и чаще всего им удавалось возбудить лишь его тело, но не душу.

Анжелика… Сегодня утром он совершил значительное финансовое вложение лишь для того, чтобы сдержать свое обещание и не позволить грязным сплетням в прессе опошлить их с Анжеликой связь.

Зачем? Если о них узнают, он не расстроится. Он бы охотно показывал ее всем. На самом деле публичное признание их романа было бы ему приятно.

Он тщательно избегал мыслей о том, что вскоре этими маленькими обворожительными ямочками, находящимися чуть ниже спины, может любоваться другой мужчина.

Касим вырос, наблюдая, как его отец справляется с последствиями своей несдержанности.

Касим всегда считал, что превзошел своего брата и отца. Он был способен взять верх над своими искушениями.

Но сейчас он чувствовал, что обманывался, когда думал, что эта головокружительная близость может закончиться завтра утром легким поцелуем и приятным общением.

Он буквально держался за Анжелику и думал только о неизбежном расставании, которое их ждало.

— Я не сплю, — пробормотала она со вздохом и подложила руку под голову. — Ты бы не хотел встретиться со мной в Берлине на следующие выходные? У меня там дела.

У него тоже были там дела, множество важных встреч.

— Я думал, что мы стараемся не привлекать к себе внимания.

Ее сонная улыбка стала жестче. Эта перемена задела его не на шутку.