— Я действительно хочу знать, хочешь ли ты снова увидеть меня. — Ее вопрос был крайне вызывающим.

— Я действительно опасаюсь за нашу жизнь. Все между нами с самого начала развивалось слишком быстро. Несмотря на это, я собирался просить тебя остаться на выходные. Вечером в воскресенье я должен сопровождать сестру и мать в Замаир. Но я могу устроить так, чтобы мы вылетели поздно вечером.

Он также отменит свой завтрак с министром иностранных дел и его британским коллегой.

— Но я не собиралась проводить здесь все выходные… — Анжелика растерялась.

Его глаза стали тревожными.

— Нет? — Он напрягся всем телом.

— Мне нужно подумать.

Касим не привык общаться с женщинами, которые сопротивлялись ему. Но он не хотел оказывать на нее давление. Она должна быть с ним только по собственной воле.

Анжелика была немного ошеломлена.

— Я не могу пообещать, смогу ли встретиться с тобой в Берлине, но я попробую. Довольна?

— Это из-за того, что нас могут увидеть вместе? — Она думала о том, как бы они могли видеться. Анжелика не видела решения. Касим совсем скоро разорится, если будет приобретать по квартире в каждой европейской столице. — Как к нашему роману отнесется Хасна, если узнает? Он фыркнул.

— Я не консультируюсь с сестрой о своей личной жизни.

Анжелика поняла, кому адресовался этот упрек. Касим презирал ее сестру. Она напряглась и попыталась уйти.

— Прости. — Он не отпускал ее. — Я беру свои слова обратно.

— Ты не можешь заставить меня забыть эти слова!

Он вздохнул.

— Я избалован. Я никогда никому не подчинялся. Мне нет нужды считаться с кем-то, кроме отца.

— Но я должна оставаться на втором месте и быть довольна таким положением вещей?

Между ними повисло молчание. Она боялась поднять глаза на Касима, потому что думала, что окончательно разозлила его.

— У меня будут встречи, — сказал он холодным тоном. — Круглые столы с десятком самых влиятельных лидеров нашего региона. Ты должна иметь представление о нашей политической и экономической обстановке. Ставки всегда высоки. Я иду потому, что мой отец отказался. Я не хочу, чтобы его упрямство вернуло нас в каменный век. Конференция может продлиться до следующих выходных. Это единственная причина, по которой я не хочу обнадеживать тебя.

— Хорошо. Я просто предложила.

— Чем ты там будешь заниматься? — полюбопытствовал он.

Анжелика решила, что это лишь попытка разрядить обстановку.

— Я веду церемонию награждения. Мода. — Она бросила на него взгляд. — После — коктейльная вечеринка. Словом, для тебя это скучно.

— Ты часто посещаешь такие мероприятия? Кто обычно сопровождает тебя?

Ее смутили эти вопросы. Почему он хотел это знать?

— Коллеги. Иногда кто-то из моих братьев. Все в порядке. Сегодня вечером я должна…

Анжелика совершенно забыла предупредить, что не сможет присутствовать на благотворительном мероприятии. Она решила не ехать, как только узнала, что Трелла будет в Париже, но это не было большой проблемой.

Она приподнялась на локте. Трелла.

— Что?…

Отбросив одеяло, она спрыгнула с кровати.

— Мне нужно позвонить Трелле.

— Зачем?

— Мне это нужно, — пробормотала она и, накинув его халат, отправилась в гостиную искать мобильный телефон.

Касим вошел в гостиную через несколько минут. Она была пленена его совершенным телом.

Он направился к столу с едой. Они были слишком заняты друг другом и забыли об ужине.

Он открыл плетеную корзину.

— Надо поесть, пока все окончательно не остыло. Разве ты не проголодалась?

Она шумно перевела дыхание. Лучше бы у него не было на нее времени в Берлине. Лучше было бы, если бы они никогда не встречались. Касим обрел над ней слишком много власти.

— Я бы перекусила.

Она отнесла их все еще полные бокалы на стол под его бдительным взглядом.

— Как сестра?

— У нее все хорошо. — Она закусила губу. — Она велела мне не спешить.

Трелла написала ей сообщение. Просила в полной мере насладиться свободой. Анжелика чувствовала, что сестра в безопасности, но все же испытывала легкое чувство тревоги.

— Итак, ты останешься на выходные. — Касим обнял ее.

— У меня есть выбор? — вздохнула она.

— Если это зависит от меня — нет.

Затем он поцеловал ее, пока она, околдованная, не прильнула к нему.

Анжелика была сама не своя после Лондона, настроение часто менялось. То она погружалась в грезы о тех трех днях, которые они провели вместе, когда вставали с постели только чтобы поесть и снова заниматься любовью на диване, в кресле или в душе. Это делало ее такой рассеянной, что она по ошибке пришила очень дорогое кружево не к тому платью.

В следующую минуту она впадала в депрессию, уверенная в том, что он никогда больше не захочет видеться с ней. Они долго не могли отпустить друг друга тем вечером. Наконец он поцеловал ее, сказав:

— У меня будет много работы. Я постараюсь встретиться с тобой в Берлине. Если я не смогу, мы придумаем что-то на следующей неделе.

Если Трелла и заметила состояние Анжелики, то ничего не сказала. Она была погружена в отделку гардероба для Хасны, одержимая каждым предметом одежды. Она работала допоздна и вставала рано. Она старалась, чтобы все было идеально. Она больше не испытывала уверенности в том, что их работа будет закончена в срок.

У Анжелики возникла мимолетная мысль, что ее сестра так много работает, чтобы избегать ее. Именно из-за Анжелики они опаздывали. Из-за того, что она осталась в Лондоне еще на один день. Она была благодарна Трелле за то, что она помогала им не отстать от графика окончательно, и теперь сама делала все возможное, чтобы они могли отправить все, как планировали.

Время пролетело стремительно. Анжелика обнаружила, что беспокойно слоняется по своему гостиничному номеру в Берлине, регулярно проверяя свой телефон. От Касима не было никаких новостей. Вчера она написала ему, теперь нервничала из-за того, что от него не последовало ответа. Она не собиралась снова писать ему первая.

Сегодняшнее мероприятие должно было состояться здесь же, в отеле. Ее номер был просторным и светлым. Она пообещала себе, что после мероприятия найдет время хорошенько отмокнуть в роскошной ванной комнате, отделанной редкой породой мрамора.

Ей нужно было утопить свою печаль, потому что теперь ей казалось, что Касим не приедет. Она была опустошена.