— Сокровище моё, Юта, как ты провела без насэти дни? — спрашивала тётя Георгина, обнимая племянницу.

 — Ужасно!

 — Да и мы не лучше, — откликнулся Юрген.

 — Что-то случилось? — забеспокоилась тётяГеоргина. — Расскажи нам всё.

 — Нет, ничего особенного не происходило, —попыталась смягчить свои слова Юта. — Мне просто ужасно вас не хватало!

 — Я тебя отлично понимаю, милая моя, —вздохнула тётя. — Но ездить с нами по разным приёмам тебе понравилось бы ещёменьше. Это удивительно, Юрген, до чего она на тебя похожа.

 — Ещё как удивительно! Можно подумать, чтоона моя племянница! — саркастически заметил муж Георгины.

Юта засмеялась.

 — А где же Полик? — поинтересовалась тётя. —Он не захотел встретить нас?

 — Он хотел, но дело особой важности непозволило ему остаться. Он ушёл играть со своими друзьями.

 — У вас уже разные друзья?

 — Да!

 — Юта, расскажи толком.

 — Я не хочу так, сходу, вас огорчать.Отдохните немного.

 — Нет-нет, рассказывай прямо сейчас, —настаивала тётя Георгина.

Но выслушать всё, что думает Юта о поведенииздешних мальчишек, тётя, несмотря на свою решимость, так и не смогла.

 — Пятнистые жабры! Этот противный Джастин тутустроил такое… — в гневе начала Юта.

 — Она всё время ругается! — воскликнул тётяГеоргина, обращаясь к своему мужу. — Это ужасно. С тех пор, как Юта сталаходить в эту ужасную школу хороших манер при посольстве, она постоянно ругаетсяэтими "жабрами". Кто тебя этому научил, солнышко?

 — Никто, я сама придумала, — с некоторым оттенкомгордости сказала принцесса. — Но это ведь не плохое слово, почему же нельзя?

 — Ты же принцесса!

 — Пятнистые жабры! — взвыла Юта. — Я толькоэто и слышу! Хотя бы сейчас, тётя, пусть я буду "инкогнито".

 — Ну, хорошо. Но девочки, которые хорошовоспитаны, не позволяют себе так ругаться.

 — А как? — наивно спросила Юта.

Георгина сжала виски руками.

 — Юрген, я умоляю тебя, поговори с нейсерьёзно.

 — Прямо сейчас?

 — Да, именно. Ты должен объяснить Юте, какподобает вести себя благовоспитанным детям. Ругаться любыми словами оченьнехорошо.

 — Почему? — спросила Юта. Она теперьобращалась не к тёте, а к Юргену.

 — Я, что, должен читать ей нотацию? — с явнымнеудовольствием спросил он.

 — А кто же, я должна? Ведь это твояплемянница, милый. Поскольку на свете нет ничего невозможного, у нас могуткогда-нибудь появиться дети, и я хочу видеть, как бы ты их воспитывал!

 — Я тоже хочу это видеть, — улыбаясь, сказалаЮта. — Докажи мне, что я неправа, и, обещаю, я больше не буду ругаться"жабрами", а буду только так, как ты скажешь.

Юрген, прищурившись, посмотрел на них обеих:на свою супругу и её племянницу.

 — Так, вы мне бросаете вызов? Что, думаете, яне смогу доказать весьма умной девочке, что ругаться глупо? Погодите же! Ладно,я согласен сдать этот экзамен, раз уж на свете нет ничего невозможного, — онлукаво посмотрел на жену.

 — Когда ты доставишь нам удовольствие тебявыслушать?

 — Да хоть сейчас! Но, если это непринципиально, нельзя ли через полчасика? Я после всех этих обедов в ратушеголоден, как волк!

Принцесса и её тётя переглянулись.

 — Не возражаем.

Отдав должное сказочным блюдам фрау Эльзы, Ютаи её тётя с дядей встретились в Верхней гостиной. Георгина присела на диван,как судья и зритель; Юрген устроился в кресле посреди комнаты; Юта взяла стул исела напротив.

 — Я жду, — сказала она.

Юрген вздохнул, собираясь с мыслями.

 — Юта… ругаться нехорошо.

 — Ты докажи. Я сама слышала, как ты сказал"бесхвостая каракатица!", когда лампа чуть…впрочем, не важно.

 — Я докажу, — усмехнулся Юрген, оценив её тактичнуюоговорку. — Не спеши, наберись терпения. То чувство, что заставляет нас сказатьчто-нибудь в сердцах или стукнуть кулаком по столу — совершенно естественно икоренится глубоко в человеческой природе. Ругаются практически все, и люди, извери. Собака рычит или воет на луну, змеи и кошки шипят, птицы раскрываютклювы и крылья и порой говорят такое… В общем, природа этогоявления эмоциональна. Мы не говорим ругательство просто так, в тот момент мычто-то чувствуем и что-то подразумеваем. Разберёмся, что именно.

Нет смысла говорить о действительно злобныхсловах, известных ругательствах и проклятиях. Это плохо само собой, потому чтоэто — злость, а зачастую и явное богохульство. Я о другом. Ругань бывает,пожалуй, трёх видов: явная, её обсуждать не будем, я уже сказал. Потом: скажемтак, невинные сами по себе слова, эмоционально окрашенные. И, на третьем месте,безмолвные ругательства. Ведь можно орать, а можно только поджать губы, кактвоя тётушка, но корень этого будет один и тот же.

 — Мне уже интересно, — заявила Юта.

Её тётя строго поджала губы. Поймала себя наэтом и засмеялась.

 — Можно подумать, принцы никогда не ругаются,— сказала она.

 — Ещё как! — откликнулся Юрген. — Итак,продолжим урок. Знаком ли вам случай, когда ключ застрял в замке и никак неповорачивается? Или, когда оружие даёт осечку?

 — Приведи более "дамское"сравнение, — попросила Георгина. — Мы не сильны в оружейных механизмах.

 — В таком случае, представь сбой в работешвейной машинки. Никак не удаётся вдеть нитку в иголку или колесо не крутится.

 — О, вполне представляю!

 — У тёти Эльзы на кухне есть старыйкремниевый пистолет, — сказала Юта. — Он не настоящий, это зажигалка для плиты.Дядя Готфрим называет её "доннэрвэттэр".[22] Там такое колёсико… нужнощёлкать им, чтобы появилась искра.

 — Идеальный пример! — горячо одобрил Юрген. —Именно так происходит и с нами. Пытаешься что-то сделать или доказать, а всеусилия — впустую. Нарастает раздражение. Щёлкаешь, щёлкаешь этим колёсиком, аискры нет. В этот момент нам нужна искорка, маленький эмоциональный взрыв. Вотлюди и подкрепляют свои усилия словом. И — раз! — ключ поворачивается, огоньгорит и так далее. Ругаемся мы в тот момент, когда нужен резкий выдох передтем, как сделать последнее решающее усилие. Человек и зверь умеют сбрасыватьнапряжение, чтобы не взорваться. Часто это выражается в любом слове или жесте.