Он покачал головой и рассмеялся.

Конрад ничего не ответил.

А меня уже одолевало тяжелое предчувствие.

Бал устроили совместно для выпускных и предпоследних классов. Так принято в нашей школе. Что даже приятно, потому что можно сходить на бал дважды. Выпускники голосуют за тему и оформление, и в этом году зал был украшен в стиле старого Голливуда. У входа в арендованный на вечер клуб постелили красную дорожку и расставили «папарацци».

Оргкомитет заказал готовый комплект бальных декораций. Угрохали кучу денег; всю весну собирали на это средства. И теперь на стенах висели всевозможные плакаты с кадрами из старых фильмов и большая мигающая вывеска «Голливуд». Танцпол представлял собой съемочную площадку, с осветительными приборами и бутафорской камерой на треноге. С краю даже поставили складной режиссерский стул.

Мы сидели за одним столом с Дэвисом и Тейлор. Благодаря высоченным шпилькам она сегодня не уступала Дэвису в росте.

Конрад обнял Тейлор, когда поздоровался, но почти не разговаривал ни с ней, ни с Дэвисом. Просто сидел и неловко поеживался в своем костюме. Когда Дэвис приоткрыл борт пиджака, чтобы продемонстрировать Конраду серебристую фляжку, я скривилась. Возможно, Конрад и правда перерос такие развлечения.

На танцполе, в кольце выпускников, включая Стивена и Клэр, я заметила Кори Уилера. Он танцевал брейк-данс.

Я наклонилась поближе к Конраду и прошептала:

– А вон и Кори.

– Какой еще Кори? – спросил он.

Как он мог забыть? Я просто ушам не поверила. Я вгляделась в его лицо, но наконец сдалась и отстранилась.

– Никакой.

Несколько минут мы сидели в неловком молчании, затем Тейлор схватила меня за руку и объявила, что нам надо в туалет. Я, если честно, обрадовалась передышке.

В туалете Тейлор подкрасила губы блеском и прошептала:

– После неофициальной части мы с Дэвисом поедем в общежитие его брата.

– Зачем? – спросила я, роясь в сумочке в поисках собственного блеска для губ.

Тейлор подала мне свой тюбик.

– Ну, знаешь… Чтобы побыть наедине.

Для большего эффекта она выпучила глаза.

– Серьезно? Ух ты, – протянула я. – Не знала, что он тебе настолько нравится.

– Так ты же была слишком занята, все убивалась по Конраду. И, кстати, он выглядит супер, но чего он такой тухлый? Вы что, поцапались?

– Нет…

Я не могла смотреть ей в глаза, поэтому нанесла на губы еще блеска.

– Белли, нечего это терпеть. У тебя выпускной бал. Я хочу сказать, он же твой парень, так? – Она взбила прическу, вертясь перед зеркалом и складывая губки бантиком. – Заставь его хотя бы с тобой потанцевать.

Когда мы вернулись к столу, Конрад с Дэвисом обсуждали студенческий турнир по баскетболу, и я немного успокоилась. Дэвис болел за команду Коннектикутского университета, а Конраду нравился университет Северной Каролины. Лучший друг мистера Фишера попал в их команду после отборочных испытаний, поэтому Конрад и Джереми преданно за нее болели. Конрад мог часами говорить о баскетбольной команде этого штата.

Вскоре поставили медленную песню, и Тейлор взяла Дэвиса за руку и увела на танцпол. Я наблюдала, как они танцуют: голова Тейлор на плече Дэвиса, его руки у нее на бедрах. Совсем скоро Тейлор лишится невинности. Она всегда говорила, что будет первой.

– Пить хочешь? – спросил меня Конрад.

– Нет. Может, потанцуем?

Он замялся.

– А надо?

Я выдавила улыбку.

– Да ладно, это ведь ты, кажется, научил меня танцевать медленные танцы.

Конрад встал и протянул мне руку.

– Тогда давай потанцуем.

Я подала ему ладонь, и мы вышли на середину зала. Мы медленно задвигались под музыку; она, к счастью, играла достаточно громко, и Конрад не слышал, как колотится мое сердце.

– Я рада, что ты приехал, – сказала я, глядя на него снизу вверх.

– Что? – переспросил он.

Я повторила громче:

– Я сказала: я рада, что ты приехал.

– Я тоже.

Его голос прозвучал как-то странно. Я это запомнила – как у него перехватило голос.

И хотя он стоял прямо передо мной, его руки у меня на талии, мои – вокруг его шеи, никогда еще он не казался мне таким недосягаемым.

После танца мы снова сели за стол. Он спросил:

– Хочешь, пойдем куда-нибудь?

– Неофициальная часть начнется только после полуночи, – объяснила я, беспокойно наматывая на пальцы жемчужное ожерелье. На него я поднять взгляд не могла.

– Нет, я имел в виду только нас с тобой. Чтобы поговорить.

У меня вдруг закружилась голова. Если Конрад хочет пойти куда-нибудь, чтобы побыть наедине, чтобы поговорить, значит, он собирается меня бросить. Я это знала наверняка.

– Давай никуда не пойдем, побудем здесь еще немного, – попросила я, стараясь сдержать отчаяние в голосе.

– Ладно, – согласился он.

Так что мы сидели и наблюдали, как все вокруг танцуют: их лица блестят, макияж течет от пота. Я вынула цветок из прически и убрала его в сумочку.

Через несколько минут молчания я спросила:

– Тебя мама заставила приехать?

У меня сердце разрывалось, но я должна была знать.

– Нет, – сказал он, но слишком замешкался перед ответом.

На улице моросил дождь. Волосы, которые я завивала полдня, начали выпрямляться. Мы шли вдоль стоянки к машине, и Конрад вдруг сказал:

– Голова просто раскалывается.

Я остановилась.

– Хочешь, я вернусь и попрошу у кого-нибудь аспирин?

– Нет, не надо. Знаешь, я, наверное, поеду обратно в колледж. У меня в понедельник экзамен и все такое. Ничего, если я не останусь после полуночи? Но я могу тебя подвезти.

Говоря это, он избегал моего взгляда.

– Я думала, ты переночуешь у нас.

Конрад потеребил ключи от автомобиля и пробормотал:

– Знаю, но теперь мне кажется, что лучше вернуться…

Его голос затих.

– Но я не хочу, чтобы ты уезжал.

Мне не понравилось, как я это произнесла: умоляюще.

Он засунул руки в карманы брюк.

– Прости.

Мы стояли посреди стоянки, и я думала: «Если мы сядем в машину, все кончено. Он отвезет меня домой, и уедет в колледж, и больше не вернется. Вот и все».

– Что произошло? – спросила я, а в груди у меня нарастала паника. – Я что-то сделала не так?