– Я пока пережду с выпиванием, – сказал Карташ. –Сразу взял с места в карьер. А надо делать паузы в ходах. Ведь еще за рулемэтого монстра хочу посидеть…

У монстра в данный момент были распахнуты все дверцы, ипредставитель фирмы крутился вокруг изделия юлой, вскальзывал внутрь,выскальзывал наружу, что-то без конца включал и демонстрировал, цветисторасписывал достоинства этого чуда автомобильной мысли.

– Да бога ради! – громогласно воскликнул новый знакомыйКарташа. – Насчет паузы – дело абсолютно хозяйское, а насчет руля можетене беспокоиться совершенно. Сегодня не порулите, так милости прошу в ближайшеевремя ко мне в салон. – Толстяк извлек из жилеточного кармана визитку, чтостоило ему труда из-за внушительного, натягивающего жилетку живота, и протянулкартонный прямоугольник Карташу – Мне и предстоит продавать этого монстра зачудовищные бабки всем нуждающимся. А ты, – он вспомнил об официанте, –принеси-ка нам пару виски, и про лед не забудь. – Вновь повернулся кКарташу – Просто подержите в руках и чокнитесь для порядка. Как ваше имя, можноузнать? Карташ назвался.

– Вы ведь к нам из глубинных провинций пожаловали?

– А что, так заметно… – Карташ заглянул в визитку, –Виталий Сергеевич?

– Скорее не по вам, – помотал головой толстяк, – апо вашей спутнице…

Видимо, прочитав что-то такое в глазах Карташа, он поспешилобъяснить:

– Бога ради, не подумайте, что я намекаю на какие-тооплошности в этикете. Какой там этикет в наше время… Просто посмотрите на нашихпитерских барышень и на вашу спутницу. Чувствуете разницу? Наши или бледные,или с ламповым загаром, на худой конец – с недавним заграничным… А у вашейзагар натуральный и притом явно отечественного происхождения. Да и румянец некосметический.

Карташ не стал разуверять Виталия Сергеевича относительноотечественности Машиного загара – потому как Туркмению можно причислять к отечествуразве только в том случае, ежели верить, что по-прежнему обитаешь в СоветскомСоюзе.

– Да я и не выдаю себя за столичную штучку, – сказалКарташ. – Шантарские мы. Бывали?

– Не довелось, – толстяк помотал головой и взял сподноса бокал с виски. – Что ж, давайте выпьем за процветание вашегоШантарска!

Толстяк тяпнул ячменного напитка столь залихватски, что иКарташу тут же захотелось. А там следом Алексей отведал и блюдо, что такнастоятельно рекомендовал его новый знакомый. На вкус сия штучка оказаласьвполне приемлемой, желудку понравилось. Сжевав одну, Карташ потянулся и завторой.

– Ага, говорил я вам, что стоящая вещь! – обрадовалсятолстяк по имени Виталий Сергеевич, будто он-то повар и есть. – Ну,давайте еще глотнем, теперь уж за Питер…

Потом закурили. Посмотрели на то, как начинаются испытанияавтомобиля. Первым в салон забрался мужчина лет тридцати с небольшим, но ужесовершенно седой, сел за руль, а пассажирские места заняли три хохочущихблондинки. По тому, как первый испытатель взял с места и съехал с покатого бокаподиума, чувствовался немалый лихаческий опыт. «Ох и достанется сегоднямашине, – машинально отметил Карташ. – Впрочем, устроители акции,думается, знали, на что идут».

– Послушайте… – вдруг сказал толстяк, смущенно потираянос. – Может, не мое это дело, да и зарок давал не лезть в чужие дела… Ноя все же дам вам совет. Не хочется, чтобы вышел инцидент и вы уехали от нас собидой. И не люблю, знаете ли… – Виталий Сергеевич поморщился и фразу недоговорил. – Поглядите в окно. Видите, с кем стоит ваша подруга?

Маша на крыльцо не вышла, она осталась в холле. Ее былопрекрасно видно сквозь огромные, от пола идущие окна. И сейчас Маша пребывала вкомпании невысокой женщины лет сорока, по всем признакам бизнес-вумен, имолодого чернявого субъекта с серьгой в ухе.

– Вижу, – сказал Карташ. Пожал плечами. – Ну ичто?

– Я имею в виду этого молодца, – собеседник Карташазамялся. – Как бы вам сказать… Это проблемный человек. А ваша подругавовсю любезничает с ним… Он может это не так расценить. – И толстяк,понизив голос, раздельно произнес: – На всякий случай от него лучше держатьсяподальше.

Нарываться на совершенно непонятные сложности в планыКарташа никак не входило. С другой стороны, кто сказал, что тучный ВиталийСергеевич – наш безусловный друг и добрый советчик? Вдруг как раз именно отнего следует держаться подальше…

– И что такого в этом юнце? – спросил Карташ, ещемалость отхлебнув виски.

– Вы просто не знаете, кто он.

– А кто он?

Виталий Сергеевич бросил быстрый взгляд вокруг, подвинулсяпоближе к Карташу:

– Его отец…

Толстяк назвал фамилию, какую даже в Шантарске обязан знатьлюбой, мало-мальски интересующийся политикой. Или хотя бы имеющий телевизор.

– Вы не местный, – продолжал Виталий Сергеевич. –А в черте города семейка его влиятельна весьма. Почему я вас и предупреждаю.Других-то чего предупреждать, сами все знают…

– И чего именно я должен опасаться? – спросил Карташ.

– Были, знаете ли, всякие прецеденты, – неопределенномахнул бокалом Виталий Сергеевич. – Он с дурью в башке. Никогданеизвестно, что ему в следующий момент втемяшится. А если втемяшится, он будетпереть, как танк, не видя оград и заборов, до упора. И ваша подруга емуопределенно понравилась. На всякий случай говорю.

В голосе толстяка невольно прорывалось некое личноеотношение к субъекту за стеклом. Наверное, сие есть ни что иное, какнезаживающая обида – давняя… или не очень.

Не сказать, чтобы Карташ проникся сими тревожнымипредупреждениями, слишком уж опереточным у них был антураж. Однако кое в чемправ собеседник: здешние места, а равно здешняя публика и нравы Карташунасквозь незнакомы, поэтому Машу не следовало далеко от себя отпускать.Конечно, в кои-то веки оказалась в светском обществе, ей охота повращаться,почувствовать себя львицей… Но Маша, девочка разумная, должна внятьпредостережениям и быть начеку…

– Спасибо, что предупредили, – сказал Карташ, ставяпустой бокал из-под виски на широкие перила крыльца – обслуга уберет. –Пойду спасать девочку, пока не поздно…

Он увел Машу подальше от опасных типов без труда:

– Прошу прощения, но мне необходимо украсть у вас барышню напарочку очень личных встреч, – сказал Карташ, взял Машу под руку и отвел всторону.

Глаза сынка влиятельного папаши, вопреки опасениям ВитальСергеича, не стали наливаться мутную водицею, по губе не побежала слюна, аскрюченные пальцы не потянулись к горлу Карташа. Ну да, этот сынок – вылитыймачо, смазливый и наглый, конечно, к таким не следует близко подпускатькрасивых подруг. Не иначе, – подумал Алексей, – владелец автосалонаВиталий Сергеевич, выражаясь цитатой из «Мимино», испитывает к патэрпевшемутакую глубокую личную неприязнь, что кушать не может. Очень похоже,автосалонщик однажды не уберег супругу или дочь, ну и теперь…